– Боюсь, я тебя разбудила. Ты хорошо выспался?
Я взял тряпку, чтобы промокнуть кофейную лужу и ликвидировать последствия аварии.
– Э… очень хорошо. Ты у себя?
– Нет, я с Мэрил в Вашингтон-сквер. Мы позавтракали вместе.
В отличие от меня у Эбби был мобильный телефон, с которым она никогда не расставалась. Меня часто раздражало, когда она без умолку болтала по своему мобильнику или пускалась в долгие беседы с друзьями, не считаясь со временем суток. Теперь же в мире кино и шоу-бизнеса всякий, у кого нет мобильника, рискует прослыть динозавром или человеконенавистником.
– Во сколько ты ушла?
– Ты что, не видел моей записки?
Вытаращив глаза, я окинул взглядом квартиру, пока не заметил белый листок бумаги и авторучку рядом с ним на стеклянном столе в гостиной.
– Что ты, конечно, видел… Извини, я еще не до конца проснулся.
В трубке послышался ехидный смешок.
– Не сомневалась, что ты весь день проваляешься в кровати. Настоящий сурок!
Я хранил молчание. Мысленно я был в другом месте, еще под впечатлением от послания.
– Так вот: вчера вечером…
На какое-то мгновение я подумал, что она говорит о празднике. Затем вспомнил, что, несмотря на усталость и количество выпитого, мы нашли в себе силы, вернувшись, заняться любовью. В памяти всплыла наша кругосветка по квартире: вход, тахта, коридор, затем спальня… Однако даже приятных воспоминаний оказалось недостаточно, чтобы расшевелить меня.
– Мне бы хотелось, чтобы мы провели вечер вместе, – продолжила она.
– Хочешь куда-нибудь пойти?
– Не сегодня. Как ты смотришь на то, чтобы прийти ко мне? Я могла бы что-нибудь приготовить…
– Мы просто могли бы что-нибудь заказать…
– Нет, у меня настроение заниматься кулинарией. Мне до смерти хочется хоть немного почувствовать, что я у себя дома. Моя квартира стала похожа на фотографию из журнала интерьеров. Можно подумать, что здесь никто не живет.
– Согласен.
Эбби вела разговор в одиночестве. Я безуспешно попытался сосредоточиться на любимом создании, но мой разум теперь был лишь белым полотном, на котором крупными буквами было начертано имя: Уоллес Харрис.
– Ты мог бы приехать к восьми.
– Восемь. Превосходно.
Я смотрел на стойку в пятнах от кофе и скомканную грязную тряпку. Как бы мне хотелось, чтобы этот разговор закончился и у меня снова появилась бы возможность спокойно поразмышлять.
– Дэвид… я люблю тебя.
Я перестал дышать. Эти три слова буквально парализовали меня. Я был не в состоянии видеть в них простое утверждение или признание в любви: они звучали будто вопрос, требующий отклика: «А ты меня?»
Не помню точно, что я ответил. Скорее всего, едва прошептал что-то вроде: «я тоже», фразу, не дающую никому ничего.
Остаток дня я провел в своей квартире, слоняясь из угла в угол, раз двадцать усаживаясь за компьютер и столько же раз пройдясь по террасе. С самого верхнего этажа здания передо мной расстилалась панорама Гудзона и западных пригородов в сторону Нью-Джерси. Когда мне требовалось сделать небольшой перерыв, мне часто случалось провожать взглядом парусные суда, рассекающие воду до самого Аппер-Нью-Йорк-Бей, где баржи лениво поднимаются по течению реки. Для конца августа было ужасно жарко. Нередко после полудня столбик термометра поднимался до 32 градусов, но я все равно предпочитал, чтобы в квартире был воздух с улицы, а не кондиционированный, вызывающий у меня головные боли.
В шесть, готовясь к встрече с Эбби и всячески оттягивая этот момент, я вынул из платяного шкафа в спальне старую обувную коробку, которую не открывал многие годы. Усевшись на краю так и не застеленной кровати, я предпринял горестное путешествие в прошлое. Прошлое, с которым я не был по-настоящему знаком, но которое за сорок лет жизни, если можно так выразиться, меня не оставило.
Той ночью я почти не уснул и рассвет встретил на ногах. Вечер с Эбби прошел хорошо, но я, должно быть, показался ей отсутствующим и чем-то сильно занятым. О телефонном звонке Кроуфорда я ей ничего не сказал. Потому что не понимал, как ей об этом сказать. Потому что мне пришлось бы дать слишком много объяснений, а на это у меня сейчас не хватило бы храбрости. С Катбертом я поступил точно так же: было бы соблазнительно позвонить ему, но я тут же одернул себя: осознавая, что надо встретить это испытание одному. Эбби надеялась, что я останусь на ночь у нее, но я вернулся к себе, сославшись на завтрашнюю встречу рано утром. Не думаю, чтобы она мне поверила, но, так или иначе, воздержалась от какого-либо замечания. Перед тем как мы распрощались, она вручила мне подарок ко дню рождения, который не смогла отдать накануне: мобильник новейшей модели, в контакты которого заботливо вписала свой номер.