— Убью! — шепотом пообещала я арабу. Глаза его смеялись. Нас — ме-ня и вторую жертву, молоденькую девчонку — вывели на сцену. Я слепо, как сова, моргала на яркий свет. Пальцы араба, стоявшего за спиной, скользнули по моей шее, покрутив цепочку, замерли на вырезе майки. Я проскрипела сквозь зубы, оскаленные в улыбке свету и невидимым зри-телям:
— Тормози по-хорошему!
Пальцы дразняще скользнули вдоль выреза, двинулись вверх и взъерошили мои волосы. Судя по нервному смешку девушки, у соседей этим дело не ограничилось. 'Мой араб' избрал другую тактику — он вился и кружился, скользил по мне и вокруг моих ног, невесомо касаясь — даже не тела — одежды. Я представила, как стою столбом — красная, мокрая, с вымученной улыбкой, а тут еще заиграли мелодию, пригодную для танца живота: да какого, собственно говоря, черта!
Народ свистел и хлопал. Под утихавшую музыку араб довел меня до места, я то ли села, то ли шлепнулась на любезно подставленный им стул. «Араб» поцеловал мне руку, послал поверх моей головы ослепи-тельную улыбку чифу — и упорхнул. Не глядя на соседа, я схватила бутыл-ку, решительно налила себе полный бокал, опустошила и поставила со стуком. Андрей сидел, навалившись на стол. Пристально меня разгляды-вал.
— Да! — свирепо сказала я. — Да, он мой знакомый! И — нет, стриптизом я не занималась и в этой жизни уже не собираюсь! И… что еще?
— Я вас ни о чем не спрашивал.
— А я тогда вам ничего и не говорила!
— Ешьте, — негромко указал чиф. — Принесли горячее.
— А? Да… хорошо, — я слегка растеряла свой боевой пыл. Аппетит, правда, не потеряла. Не то, что Андрей Юрьевич — тот даже для вида не ковырялся в своей тарелке. Только допивал вторую бутылку минералки. Сушняк, что ли, замучил?
— У вас действительно полгорода знакомых!
— Меньше, — сообщила я, жуя мясо. — Я же не виновата, что они рас-ползлись повсюду, как тараканы!
— А вы с ним смотрелись, — нейтрально сказал чиф, наливая следую-щий бокал минералки. — Вы с ним…
Я затрясла головой:
— Три раза 'нет'! Женат, двое детей. На работе характеризуется по-ложительно…
Оставалось добавить: 'истинный ариец'.
— На работе? — чиф кивком указал на сцену.
— А, нет, не на этой. Это так, подработка. И вообще я Юрку пристре-лю! Это он специально — наверное, высмотрел меня перед выступлением, паразит!
— Ну, не надо, — возразил чиф. — У вас хорошо получилось.
— Правда? — не поверила я, подымая голову от тарелки. Чиф смотрел по сторонам и гонял по столу пустой бокал.
— Правда, — отозвался, по-прежнему разглядывая неведомые дали. — Соседи даже предположили, что вы 'подсадная утка'.
Кря-кря. Хорошо хоть, не курица. Я сыто погладила себя по животу, как всегда запоздало вспоминая, что пищу следует жевать подолгу, а не заглатывать целыми кусками — какой бы ты ни был голодный. Очень акту-ально для тех, кто стремительно приближается к среднему возрасту…
Поглядела по сторонам. Народ вокруг вовсю танцевал. Интересно, а пригласить чифа будет уже верхом нахальства? Ведь этого он делать яв-но не собирался. Нет, похоже, на сегодня я уже свое оттанцевала…
Я демонстративно поглядела на часы и всполошилась по-настоящему:
— Ой, уже час! Марс, наверное, всех соседей уже на уши поставил!
— А кто у нас Марс? — осведомился чиф, неспешно подымаясь и слегка потягиваясь. Все же сидячая работа, а гляди — ни жиринки, не слабинки… Или возраст еще не подошел?
— Кот у нас Марс, — сообщила я, натягивая пиджак. — И когда эта чер-това скотина голодная, вопит, как иерихонская труба. А я забыла ему с утра 'Вискасу' сыпануть… Да шевелитесь вы!
Он, невозмутимо улыбаясь, расплатился, взял меня за локоть и по-вел к выходу.
— Вы кого больше боитесь — кота или соседей?
Я поежилась: чтобы было слышнее в грохоте музыки, он говорил в самое мое ухо — еще миллиметр, и коснется губами…
— Соседки. Кот что — пообижается часок и забудет, а соседка будет год поминать-отчитывать. А у меня воспитание не позволяет послать пожило-го человека… и не пожилого тоже…
— Ступенька! — вовремя предупредил чиф.
Я на рысях обежала вокруг машины, плюхнулась на сиденье и ско-мандовала:
— Вперед!
— Йес, мэм, — почтительно сказал чиф, усаживаясь за руль. — Как ска-жете, мэм.
Спохватившись, я пошлепала себя по губам. Командую начальником, как последним 'погонялой'!
— Ой, простите! Субординация и еще раз субординация! Это я себе установку даю.
Вылетев из машины у подъезда, я понеслась через ступеньки, забыв попрощаться и даже захлопнуть дверь 'бэхи'. По-моему, точно на таком же автопилоте чиф последовал за мной.
Я бормотала, вставляя ключ в замок:
— Сейчас, маленький, сейчас, рыженький…
Андрей прислушался к стене, наклонив голову.
— По-моему, тихо.
— Притаился в засаде, — убежденно сказала я.
Проклятый Марс благонравно спал в кресле. Он раскрыл сонные гла-за, зевнул во всю хищную пасть и приветственно мя-якнул. Я кинула за-гремевшую связку ключей на тумбочку. Сказала обвиняюще:
— Ну вот!
— Молчит, — констатировал чиф за моей спиной. Я оглянулась — он за-глядывал в квартиру, уперевшись обеими руками в косяки.
— Заходите уже, — с досадой пригласила я. — Вот так всегда! Несешься со всех ног, а он спит себе… Да заходите же!
— Можно, да? — спросил Андрей неуверенно. Перешагнул порог. Марс немедленно оживился: спрыгнул с кресла и, задрав хвост, пошел знако-миться. Чиф поддернув брюки, присел, погладил кота по круглой башке.
— Ах, ты ж… зверюга…
Марс обнюхал его, потерся и громко заурчал, когда Андрей сгреб его в охапку. Вот черт, подумала я с досадой, он еще и этот тест прошел. Любит домашних животных. И за что мне такое наказание?
Чиф нога за ногу стянул свои туфли и прошел вслед за мной в комна-ту. Я включила магнитолу. Диджей немедленно поздравил меня с моим хорошим вкусом — слушаю 'Апекс-радио' в два часа ночи.
— А как же ваша Марья Ивановна? — поинтересовался чиф, разгляды-вая мои хоромы.
— Какая Марья Ивановна?
— Соседка ваша?
— Зовут ее, между прочим, Элжбета Фридриховна, — гордо оповестила я. — А музыка ей не мешает, у нее спальня с другой стороны.
Чиф, почесывая Марса за ухом, все озирался. Я попробовала взгля-нуть на свою квартиру глазами постороннего. Ничего интересного. Двух-комнатная 'хрущоба', доставшаяся мне от бабушки. Одна стена полно-стью занята книжными стеллажами — на книги у меня хватало денег и в самые трудные времена. Чисто, но не стерильно — по домашнему хозяй-ству не маньячу. Цветы начала разводить недавно — и они у меня с како-го-то перепугу неожиданно поперли, хоть продергивай… чем, впрочем, Марс и занимается успешно. Одна знакомая так охарактеризовала мое новое увлечение: 'Если потянуло к цветочкам — значит, к старости дело'. Права, наверное.
— Еще заведу фикус, — сообщила я чифу. — И канарейку. Или кто там полагается по статусу? Болонка?
— По какому статусу?
— Для полного имиджа старой девы. Кофе будете?
— Что? Буду. И вовсе вы не старая, — сказал он мне в спину.
И не дева, чуть не откликнулась я. И мысленно подала его реплику: 'А чем докажете? . Тьфу на тебя, старая греховодница! То есть — зрелая. Но греховодница…
Первым на кухню явился Марс, за ним, как за Сусаниным — Андрей Юрьевич. Я сыпанула Марсу 'Вискасу', но прохиндей сел посередь кухни и стал выжидать чего вкуснее.
— Нету колбасы, нету, понял? — бурчала я, то и дело спотыкаясь об не-го. — Шел бы ты, Марс…