Остросюжетные произведения — сенсационные, приключенческие, детективные — с особым усердием осваивали и развивали эти «два главных элемента притягательности».
Но исключительная забота о занимательности фабулы таит в себе опасность отвлечения от жизни, от ее реальных проблем, затрудняет задачу создания социально содержательных и психологически убедительных характеров.
Немало примеров тому, как преимущественная сосредоточенность на завлекательном развитии событий мешает произведению стать явлением искусства, превращает его в ребус, в занимательную головоломку. Уилки Коллинз сознавал эту опасность и заботу о занимательности повествования сочетал с заботой о создании психологически убедительных характеров. «Впечатление, производимое на читателя событийным повествованием,— писал он,— существенным образом зависит не от событий как таковых, а от человеческого интереса, с ними связанного».
Первая публикация «Женщины в белом» появилась в журнале «Круглый год», который сменил и продолжил «Домашнее чтение». Диккенс оценил этот роман «как большой шаг вперед» по сравнению с предыдущими произведениями его автора и, поясняя свою оценку, отметил: «Характеры превосходны». Многие критики более сдержанно судят о созданных Коллинзом в этом романе характерах. Как бы то ни было, не трудно убедиться, что у каждого из многочисленных персонажей «Женщины в белом» свой индивидуальный облик, свой уровень гражданского и нравственного сознания, своя манера выражения чувств и мыслей. Они оригинальны, не заимствованы с чужих страниц, не повторяют известных образцов. Некоторые из них по-особому выразительны и социально содержательны. Например, итальянец граф Фоско. Его внешний облик, манера поведения, его привычки, вкусы, пристрастия— все, складываясь вместе, рисует его образ гротескно-фантастическим. Его честолюбие, его притязания безмерны. Внешнее выражение они находят — до известной степени — в титулах, которыми он сам себя награждает: «Граф Священной Римской империи, Кавалер Большого Креста и Ордена Бронзовой Короны, Постоянный Гроссмейстер Мальтийских Масонов Месопотамии, Почетный Атташе при Общеевропейском Союзе Благоденствия и т. д., и т. д., и т. д.». Философия этого «Графа и т. д.» изложена им самим в нескольких словах: «…Кто мы, как не марионетки в пантомиме кукольного театра», пляшущие на «жалкой, маленькой сцене».
Снижение представлений о человеке и жизни— характерное явление реалистической литературы Англии, анализировавшей духовный мир верхних слоев буржуазно-аристократического общества. Соотечественник и старший современник Уилки Коллинза, проницательный и оригинальный критик буржуазной действительности своего времени, Томас Лав Пикок (1785—1866), цитируя слова шекспировского героя «Весь мир— театр», сопроводил их горестным суждением: «А жизнь есть фарс». Однако это не только горестное, но и критическое, обличительное суждение. Когда же граф Фоско сопоставляет человеческую жизнь с пантомимой кукольного театра, людей — с марионетками, Землю — с «жалкой маленькой сценой», то в его сравнении нет ни горестного, ни обличительного мотива, есть беспредельное высокомерие. Хотя он и употребляет местоимение первого лица множественного числа, когда говорит: «Кто мы, как не марионетки», но себя-то он не присоединяет к общему числу. Граф Фоско «глядит в Наполеоны» (вспомним Пушкина), глядит, движимый стимулом: власть и барыш. Граф Фоско «глядит в Наполеоны» более современного, чем Наполеон Бонапарт, образца. Многозначительно доверительное признание Фоско в том, что он лучшие годы своей жизни посвятил «ревностному изучению медицинских и химических наук», и его рассуждения о том, как можно использовать науки, чтобы изменить природу человека не во благо, а во вред человеку и человечеству. «Дайте мне, Фоско, химию,— вслух прорицает он,— и, когда Шекспир задумает Гамлета и сядет за стол, чтобы воспроизвести задуманное, несколькими крупинками, оброненными в его пищу, я доведу его разум посредством воздействия на его тело до такого состояния, что его перо начнет плести самый несообразный вздор, который когда-либо осквернял бумагу. При подобных же обстоятельствах воскресите мне славного Ньютона. Я гарантирую, что, когда он увидит падающее яблоко, он съест его, вместо того чтобы открыть закон притяжения». В этих рассуждениях Фоско важны и существенны не способ, а замысел: пользуясь достижениями науки, превратить гения в ничтожество. Граф Фоско глядит в Наполеоны двадцатого века, в наше время, когда появились генная инженерия и опыт прямого воздействия химических веществ на психику человека. Не случаен такой факт биографии Фоско: он приехал в Англию летом 1850 года «с одним политическим поручением деликатного свойства». Первого мая 1851 года в Лондоне, в Хрустальном дворце Гайд-Парка, открылась Всемирная выставка промышленного прогресса.Она продемонстрировала внушительные достижения науки и техники, реальную силу и возможности человеческого разума. В то же время чуткая к положению и духовному состоянию человека художественная литература с горечью и возмущением отметила возрастание утилитарного подхода ко всему в жизни — подхода, проникнутого стремлением из всего извлечь практическую пользу и выгоду. В романе Диккенса «Тяжелые времена», к примеру, в главе «Избиение младенцев» показано, как внедряется в детский мозг принцип голого расчета и как тем самым закладываются основы бездуховности. Тревожась о влиянии технократических идей, Диккенс предупреждал в своем журнале «Домашнее чтение», что воображение не могут удовлетворить никакие машины и «даже богатейшая Всемирная выставка промышленного прогресса» не насытит его. Иллюстрируя свою мысль, он писал: «Политехнический музей на Риджент-стрит, где показывают и объясняют действие сотен хитроумных машин и где можно послушать лекции, содержащие массу полезных сведений о всевозможных практических предметах,— это замечательное место и истинное благодеяние для общества,и, однако, нам кажется, что люди, чей характер складывался бы под влиянием досуга, проведенного исключительно в стенах Политехнического музея, оказались бы мало приятной компанией. Случись с нами несчастье, мы предпочли бы не искать сочувствия у молодого человека двадцати лет, который в детстве все каникулы возился с колесиками и винтиками, если только он сам не испытал подобного же горя».
Уилки Коллинз обрисовал иной аспект той же проблемы, предупреждая, что может произойти, окажись новейшие достижения науки и техники в руках умного, энергичного, деятельного, по безмерно честолюбивого, злонамеренного и безнравственного человека — такого, как Фоско.
Кажется странным, даже невероятным — и центральным персонажам книги, и читателю,— что это же самое лидо, жестокий, циничный и беспощадный «Граф и т. д.», способно быть «человеком чувства»: может неподдельно восхищаться женщиной и природой. Оказывается, может— к такому выводу приходят Уолтер Хартрайт и Мзриан Голкомб после размышлений и колебаний. У читателя нет оснований не согласиться с ними. Оказывается далее, что Фоско в роли «человека чувства» способен испытывать пронизывающий душу страх.
Граф Фоско человек вероломный. Примкнув к тайному итальянскому обществу, цель которого, по словам другого итальянца — профессора Пески, «свержение тиранов и защита прав народа», он изменил ему, нарушил клятву, и вот бесстрашный человек затрепетал от страха, почуяв угрозу неумолимого возмездия.
Сэр Персиваль Глайд, друг и партнер графа Фоско, значительное действующее лицо романа, четко очерченная фигура, характер, демонстрирующий тяжкий социальный порок: контраст между видимостью и сущностью человека, его официальным положением в обществе и реальным бытием.
У сэра Персиваля превосходное общественное положение и безупречная репутация джентльмена. «Он два раза баллотировался на выборах и прошел это испытание неопороченным».
Сэр Персиваль Глайд знатен, богат, превосходно воспитан, у него прекрасная внешность, и все свои достоинства вместе с глубоким уважением и преданностью любящего человека он положил к ногам своей невесты Лоры Фэрли. Но все это видимость. От этого джентльмена всего можно ожидать, он способен на любую низость. «Он наиболее опасен и фальшив,— свидетельствует Мэриан Голкомб,— когда надевает личину любезности». Он злодей— вот его сущность. Его жертвы: Лора Фэрли, ставшая несчастной леди Глайд, и Анна Катерик, превращенная в «женщину в белом» и погубленная.