Выбрать главу
I knew this; I knew that I ought to consider myself very fortunate if I succeeded in securing the offered employment-and yet, no sooner had I read the memorandum than I felt an inexplicable unwillingness within me to stir in the matter. Я понимал все это. Я понимал, что должен радоваться, если мне удастся получить это место. Однако, прочитав записку, я почувствовал необъяснимую неохоту браться за это дело. I had never in the whole of my previous experience found my duty and my inclination so painfully and so unaccountably at variance as I found them now. Никогда в жизни я еще не испытывал такого разлада между чувством долга и каким-то странным предубеждением, как сейчас. "Oh, Walter, your father never had such a chance as this!" said my mother, when she had read the note of terms and had handed it back to me. - Ах, Уолтер, твоему отцу никогда так не везло,- сказала матушка, в свою очередь прочитав записку и отдавая ее мне. "Such distinguished people to know," remarked Sarah, straightening herself in the chair; "and on such gratifying terms of equality too!" - Познакомиться с такой знатью! - заметила Сара, гордо выпрямившись. - И, что особенно лестно, -быть на равной ноге... "Yes, yes; the terms, in every sense, are tempting enough," I replied impatiently. "But before I send in my testimonials, I should like a little time to consider--" - Да, условия в высшей степени заманчивы, -перебил я нетерпеливо, - но, прежде чем послать рекомендации, я хочу подумать. "Consider!" exclaimed my mother. - "Подумать"! - вскричала моя мать. "Why, Walter, what is the matter with you?" - Что с тобой, Уолтер? "Consider!" echoed my sister. - "Подумать"!.. - отозвалась, как эхо, сестра. "What a very extraordinary thing to say, under the circumstances!"
- Просто непонятно, как ты можешь говорить это при данных обстоятельствах. "Consider!" chimed in the Professor. - "Подумать"!.. - провизжал Песка. "What is there to consider about? - О чем? Answer me this! Отвечайте мне.
Have you not been complaining of your health, and have you not been longing for what you call a smack of the country breeze? Разве вы не жаловались на свое здоровье и не мечтали о том, что вы называете "поцелуй деревенского ветерка и глоток свежего воздуха"?
Well! there in your hand is the paper that offers you perpetual choking mouthfuls of country breeze for four months' time. И вот в ваших руках бумага, которая предоставляет вам и эти ветерки, и эти глотки, которыми вы сможете захлебываться в течение целых четырех месяцев!
Is it not so? Ha! Не так ли?
Again-you want money. А деньги?
Well! Is four golden guineas a week nothing? Разве четыре гинеи в неделю не деньги?
My-soul-bless-my-soul! only give it to me-and my boots shall creak like the golden Papa's, with a sense of the overpowering richness of the man who walks in them! Господи боже ты мой! Дайте их мне, и мои сапоги будут скрипеть так же, как у Золотого папы, который подавляет всех своим богатством.
Four guineas a week, and, more than that, the charming society of two young misses! and, more than that, your bed, your breakfast, your dinner, your gorging English teas and lunches and drinks of foaming beer, all for nothing-why, Walter, my dear good friend-deuce-what-the-deuce!-for the first time in my life I have not eyes enough in my head to look, and wonder at you!" Четыре гинеи в неделю! И к тому же в очаровательном обществе двух молодых девиц! Более того, вы получаете постель, утренний завтрак, обед, вас будут кормить и поить по горло английскими чаями, пенистым пивом, и все это даром! Ну, Уолтер, дружище, черт побери, впервые в жизни мои глаза так лезут на лоб от удивления!
Neither my mother's evident astonishment at my behaviour, nor Pesca's fervid enumeration of the advantages offered to me by the new employment, had any effect in shaking my unreasonable disinclination to go to Limmeridge House. Но ни искреннее недоумение матушки, которая никак не могла понять моего странного поведения, ни восторженное перечисление профессором моих многочисленных будущих благ не могли поколебать безрассудное мое нежелание ехать в имение Лиммеридж.
After starting all the petty objections that I could think of to going to Cumberland, and after hearing them answered, one after another, to my own complete discomfiture, I tried to set up a last obstacle by asking what was to become of my pupils in London while I was teaching Mr. Fairlie's young ladies to sketch from nature. Все доводы против поездки в Кумберленд были, к моему великому огорчению, категорически отвергнуты. Тогда я попробовал выдвинуть главное препятствие: что же будет с моими лондонскими учениками, пока девицы Фэрли научатся писать с натуры под моим руководством?
The obvious answer to this was, that the greater part of them would be away on their autumn travels, and that the few who remained at home might be confided to the care of one of my brother drawing-masters, whose pupils I had once taken off his hands under similar circumstances. К сожалению, было очевидно, что большинство учеников уедут на осень, а тех, которые останутся в Лондоне, можно вполне доверить одному из моих коллег, тем более что я сам выручил его однажды при таких же обстоятельствах.