Галина Емельянова
ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ
1
Он сошел с поезда и не узнал родной город: вокзал был прежним, а вот все что за его дверями было словно чужим, удобные дорожные развязки, новый мост, автобусы и обилие иномарок, делали провинциальный прежде город современным и красивым.
Многие женщины заглядывались на стоящего у входа высокого мужчину лет сорока, одетого в теплый пуховик и такие же теплые штаны, отчего обыкновенная вообще — то фигура приезжего, приобретала мужественный вид.
Иван пригладил седеющие виски и расстегнул куртку, под ней был теплый вязаный свитер, темно-синего цвета, так шедший к его голубым глазам. Ему надо было успеть на последний автобус, тот отправлялся в двадцать часов, мужчина, подхватив небольшой рюкзак, поспешил на автостанцию, находившуюся, здесь же, на привокзальной площади.
На автостанции его огорошил диктор заявлением о том, что траса из-за ожидавшегося бурана, закрыта до утра. Стало горько и обидно, вдруг эти десять, двенадцать часов задержки не дадут им с матерью встретиться, может в последний раз.
Сотовый телефон стал бесполезной игрушкой, связь в родной деревне была по старинке, да и не хотел он никого беспокоить ожиданием своего приезда.
Он зашел перекусить в кафе на вокзале, и тут к нему подошел таксист, молодой, вертлявый парень.
— Квартиру, брат? Девочки не интересуют?
— Да нет, мне бы в Дубовку, очень надо.
— Трасса закрыта, но если договоримся, то любой каприз за ваши деньги.
Сошлись на пяти тысячах, вместе они прошли к банкомату, обналичив большую сумму денег, впереди были большие расходы, потом Иван прошел с таксистом к его машине, черной «Ауди».
— Ты, браток, подожди, покури, может, еще найдем попутчика, тебе дешевле, да и веселее.
Город жил своей привычной жизнью, Иван стоял под энергосберегающим фонарем и наблюдал, как по улицам спешат парочки, мамаши с колясками. Он отвык от городского шума, от суеты городов, там, далеко в Заполярье ему нравилась именно это белое одиночество, никакого хаоса, сон, подъем, работа, даже отдых был сродни работе, по радиостанции он слышал целый мир, и даже космос.
Семья распалась из-за частых его командировок, в большом городе росли две замечательные дочки, бывшая жена, вышла замуж и в новом браке родила еще двоих детей, и дочкам-погодкам, мужчина оплачивал учебу в институте.
Скоро таксист вернулся, с ним рядом шел довольно крупный парень, разболтанной походкой, выпившего лишку, человека.
Голова его была обрита, и выглядела комично, похожа по форме толи на грушу, толи на тыкву.
— Все больше никого не нашел, поехали.
— А ты в Дубовку? — спросил Иван попутчика.
— Да, нет, в Егорьевскую.
Егорьевская, была крупной станицей, и действительно им было по пути.
В машине под музыку, пел что-то хриплым голосом мужчина, про лагеря и братву, Иван задремал, проснулся уже за городом, когда машина понеслась по пустынной трассе, он посмотрел на спидометр, ехали больше ста километров.
Сосед увидев, что Иван проснулся, завел с ним неспешный разговор, Иван честно рассказали о работе и о маме, хотя и не был никогда болтуном, но за долгую дорогу, даже ему молчать надоело.
— Полярник? Самый настоящий?
— К маме еду, маме операция нужна, брат позвонил, просил помочь деньгами, я и подхватился, двадцать лет дома не был.
Иван был в хорошем настроении, с такой скоростью будет к полуночи дома, попутчик завозился рядом, а потом на Ивана обрушился неожиданный удар локтем в переносицу.
Он не потерял сознание, но все происходило с ним было, как во сне. Машина свернула с трассы, подпрыгивала на колдобинах, потом Ивана вытащили из машины, когда он, от холодного ветра, почти пришел в себя, его ударили по голове чем-то тяжелым, и недавний сосед пырнул его в спину небольшим ножом.
— Эх, такую куртку испортил.
Взяли деньги в рублях, и в валюте, еще отличные японские часы, подарок брату и золотые сережки.
— Давай, его до оврага довезем, чтобы не на виду валялся.
— На фига, Тыква, ты его раньше времени ударил? Я машину кровью пачкать не буду.
— Да, черт с ним, в эту сторону мало кто ездит зимой. Гутя, поехали в город, меня уже колбасит, догнаться надо.
— Садись, поехали.
«Ауди» развернулась в степи, и стала возвращаться в город.
Трасса по-прежнему была пуста, снег шел уже крупными хлопьями, ветер завывал в проводах.
— Тыква, я один это вижу?
— Нет, — стуча зубами от страха или от наркотической ломки, подтвердил напарник.
За машиной, словно, держась за левое заднее крыло, летела женщина в белой длинной рубашке, снежные волосы развевались на ветру.