— Благодарю вас, сэр.
— Знаете, Биггз, я жалею, что жил именно так… так, а не иначе.
— Вы были хорошим хозяином, сэр. Вы были добры, вы никогда не скупились на благотворительность, — возразил Биггз.
— Да, — цинично сказал банкир. — Да, я не скупился на благотворительность. Только мне это ничего не стоило.
— Вы были опорой нашей церкви, — не сдавался Биггз.
— Да уж, — горько ответил Макмастерс. — Прямо-таки каменным столпом. Выложил кругленькую сумму за отдельное место в храме и благополучно проспал все службы, какие были. Я приносил корзины с продуктами для бедных на День благодарения и в Рождество, но счастье от раздачи этой еды всегда доставалось другим. А ведь я мог бы так радостно проводить каждое Рождество, стоило только захотеть. Я мог бы быть весёлым краснощёким Санта Клаусом и обходить сотни домов с целыми охапками подарков.
— Всё так, сэр, но вы дарили это счастье другим.
— Тогда как стоило испытать его самому. Я же толком и не жил, Хайрам. Чтобы сполна познать радость жизни, нужно смирить гордость и служить ближним. Да, пелена спала с моих глаз, Хайрам. Только теперь уже слишком поздно. Дух бодр, плоть же немощна.
— Это неправильно, сэр, — немного помолчав, сказал Биггз.
— О чём вы, Хайрам?
— О том, что вас скосила болезнь во цвете лет, в то самое время, когда вы могли бы так много значить для других, а я, старый и бесполезный, здоров и должен жить. Я не ропщу на волю Божью, сэр, — поспешно добавил Биггз, — просто я не могу понять смысла этой загадки.
— Возможно, у меня был шанс, и я упустил его, Биггз.
— Пусть так, сэр, но Бог, в моём понимании, не мстителен. Непременно должно быть другое решение. Я всё-таки буду молиться, чтобы Он забрал меня вместо вас, даже если для этого потребуется чудо.
— То есть вы верите в молитвы, да, Биггз?
— Да, сэр, если молитвы не эгоистичны.
— Такое редко бывает, надо полагать, — ответил Макмастерс, но голос его был задумчив, а не саркастичен.
— Пожалуйста, сэр, молитесь вместе со мной. Бог обязательно поймёт.
— Какая странная просьба, Хайрам. Если плата за мою жизнь — ваша смерть, ни единая молитва не прозвучит из моих уст.
— Но сэр, я старый…
— И всё же, — прервал его Макмастерс, — я буду молиться, и если что-то иное спасёт мне жизнь, я наверстаю всё, что упустил за годы равнодушия и бездействия. Ведь никто, Хайрам, никто не знает, как я жажду приобщиться к Божьему промыслу. Но я всегда посмеивался над исповедями на смертном одре, и теперь у меня кровь стынет в жилах, потому что я не имею права просить… Не имею права просить, — повторил он устало.
— Бог милостив, хозяин. Нужно лишь только верить, сэр, и вера укрепит вас.
— Если бы я жил так же, как жили вы, Биггз, — сказал банкир и, немного помолчав, продолжил. — Но цель благородна, воля моя тверда, и я на пути к Господу. Боже, сжалься надо мной, грешником.
— Надеюсь, ещё не поздно, — сбивчиво проговорил Биггз. — О, если бы Господь призвал меня вместо вас, чтобы вы остались и творили добро, просиявшее в вашем сердце, с какой радостью я откликнулся бы на зов.
Ответом ему был лишь глубокий вздох.
После долгого молчания больной наконец нарушил тишину. Но когда он заговорил, голос его прозвучал так странно и жутко, что слуга бросился к кровати и стал обеспокоенно всматриваться в лихорадочно румяное лицо страдальца.
— Хайрам… Я должен рассказать вам… О тайне, — произнёс больной напряжённым, почти загробным шёпотом.
Биггз подошёл ближе.
— Принесите стул и сядьте. Мне нужно поговорить с вами.
Когда старый слуга снова наклонился к нему, страдалец немного поколебался; затем, с видимым усилием, начал.
— Хайрам, я дам вам некоторые инструкции, которым вы должны будете следовать в точности. Вы обещаете следовать им?
— Клянусь вам, сэр, — горячо пообещал Биггз.
— Прекрасно! Итак, если болезнь сомкнёт мои уста, и врач констатирует смерть…
— Прошу, сэр, — хотел остановить его Биггз. По морщинистым щекам слуги градом катились слёзы, но хозяин всё тем же приглушённым голосом продолжал:
— Что бы ни случилось, меня нельзя бальзамировать — слышите? — нельзя, меня нужно просто положить, оставив всё, как есть.
— Да, сэр, — сдавленный голос Биггза полностью выдавал биение сердца, готового разорваться на части.
— А теперь, Хайрам, об оставшейся части тайны, — больной сделал паузу и подал Биггзу знак наклониться поближе.
— В моей нише в мавзолее есть электрическая кнопка. Кнопка связана с серебряным колокольчиком. Приподнимите маленький портрет Наполеона, вот этот, на стене.