— Господи, сэр! Быть этого не может! — в ужасе воскликнул Биггз.
— Это правда, — возразил банкир.
— Почему же… Как же вы узнали, сэр? — хрипло прошептал слуга.
— Мой отец построил фамильный склеп в дальнем конце поместья, так?
— Да, сэр, он и слышать не хотел о могилах после того, как прочёл какое-то стихотворение Эдгара Аллана По, сэр!
— Что за стихотворение, Биггз?
— Я не помню названия, но помню одну строчку, — запинаясь, ответил Биггз.
— И что за строчка?
— Прошу, сэр, — взмолился старик, — давайте поговорим о чём-нибудь более радостном!
— Сначала закончим этот разговор, Хайрам.
Звук его собственного имени в некоторой мере взбодрил Биггза — банкир называл так старого слугу, только когда хотел поделиться с ним самым сокровенным.
— Хорошо. «…Червь, не тревожь, вползая, сон!..» [40]— вот эта строка, сэр.
Могло показаться, что по телу Макмастерса пробежала лёгкая дрожь.
— Серьёзная причина для строительства склепа, — сказал он после минуты гробового молчания.
— Да, сэр, полагаю, что так.
— Так вот, — с видимым усилием заговорил банкир, — когда останки деда извлекли из земли, чтобы поместить в нишу, гроб открыли, и…
— Умоляю, сэр, — вскричал Биггз, пытаясь остановить банкира жестом трясущейся руки, но тот был неумолим.
— … увидели, что тело лежит на боку, а левое колено подтянуто вверх.
— Он всегда так спал… при жизни, — сдавленным, глухим голосом прошептал Биггз.
— Вот почему отец, построив склеп, настоял на кремации своего тела, — сказал Макмастерс. — Он не хотел искушать судьбу.
Потрясённый Биггз медленно перевёл взгляд на стоявшую над большим камином массивную урну и стал заворожённо смотреть на неё.
— Где рай, Хайрам?
Биггз оторвал взгляд от урны и удивлённо посмотрел на хозяина.
— Ну как же… вон там, сэр, — старый слуга указал на потолок.
— Вы верите, что земля вращается вокруг своей оси?
— Так учили в школе, сэр.
— Если эта гипотеза верна, мы перемещаемся в космическом пространстве со скоростью около шестнадцати миль в минуту, — принялся рассуждать банкир. — Сейчас вы утверждаете, что рай наверху.
— Да, сэр.
— Который час, Биггз?
Слуга взглянул на высокие часы в углу.
— Двенадцать, сэр, пора принять лекарство, — с облегчением вспомнил он.
— Повременим с лекарствами, — велел Макмастерс, — пока не разберёмся с высшей математикой. Итак, если я спрошу, где будет рай в полночь, то есть через двенадцать часов, куда вы укажете? — торжествующе вопросил он.
— Ну… вон туда, — изумлённый слуга вновь указал на потолок.
— Тогда, — воскликнул Макмастерс, — вы укажете на место, прямо противоположное тому, на которое вы указывали секунду назад, потому что Земля совершит примерно половину оборота. Понимаете меня?
— Да, сэр, — ответил вконец сбитый с толку Биггз.
— Так где же будет рай в шесть часов вечера? — почти прокричал больной.
— Там, — слуга без особой надежды указал в сторону окна.
— А где оно будет в шесть утра?
— Вот там, — Биггз указал дрожащим пальцем на камин. — Сэр, давайте не будем… Доктор…
— К чертям доктора, — раздражённо оборвал его Макмастерс. — Я давно размышляю об этом, и мне нужно с кем-нибудь поговорить.
— Разве вы не верите в жизнь души? — в голосе Биггза смешались жалость и внезапный испуг.
На минуту банкир погрузился в молчание; тишину нарушало лишь монотонное тиканье высоких часов. Одно из поленьев в камине с громким шипением рухнуло в угли, огонь вспыхнул ярче.
— Верю, Хайрам, — задумчиво произнёс больной. — Наверное, верю.
— Как я рад слышать это, сэр! — с видимым облегчением воскликнул Биггз.
— Ах, вот бы вы рассказали мне, откуда мы являемся и куда уходим, — продолжил банкир.
— Если бы я знал, сэр, я был бы равен Господу нашему, — почтительно отозвался Биггз.
— Отлично сказано, Хайрам, только мне от этого не легче. Я всего в жизни добился потому, что привык вникать в суть вещей. Мне бы заглянуть хоть одним глазком за занавес, прежде чем уйти — понимаете, за кулисы, — тогда, возможно, мне не было бы так страшно умирать, — голос больного опустился почти до шёпота.
— Не видно зрителю, что за огнями рампы, пока Великий режиссёр не призовёт его, — изящно ответил Биггз, и на его встревоженном лице мелькнула тень улыбки.
— Ещё вопрос, Биггз: вы верите в истории об Ионе и Лазаре, и о том малом, которого опустили через дыру в крыше к Христу для исцеления?
— Верю, сэр, — твёрдо сказал Биггз.
— Вы понимаете, как такое возможно? — в тоне банкира возникло раздражение.
— Конечно, нет, сэр, я ведь простой человек.
— Так скажите мне, Хайрам, как вы можете глотать всё это богословие, если не понимаете, как подобное могло случиться?
— Просто верю, сэр, — с почтением подняв глаза, бесхитростно ответил Биггз.
Губы больного растянулись в усмешке.
— Поднимая взгляд, Хайрам, не забывайте, что уже двенадцать тридцать, а значит, мы отклонились на четыреста восемьдесят миль от точки, на которую вы первоначально указали как на местоположение райских врат.
— Умоляю, сэр, перестаньте, — запротестовал Биггз, — Сердце кровью обливается, когда вы шутите над… Господи, сэр! — слуга оборвал фразу, вскрикнул и кинулся к постели.
Насмешливая улыбка на лице банкира внезапно померкла, и голова безвольно откинулась на подушку.
— Зачем, зачем было тратить столько сил? — жалостливо запричитал Биггз, утирая навернувшиеся слёзы и шаря дрожащими руками по столу в поисках нюхательной соли.
Несколько глубоких вдохов, и пациент открыл усталые, воспалённые глаза.
— Лекарство, Хайрам, а потом мне нужно отдохнуть.
В полночь Биггза, дремавшего в большом кресле у камина, разбудил голос больного.
— Хайрам.
— Я здесь, сэр, — Биггз поспешил зажечь приглушённый свет.
— Где теперь рай?
Заметив слабую попытку хозяина улыбнуться, старый слуга безропотно указал вверх.
— Вы способный ученик, — едва слышно произнёс банкир.
— Благодарю вас, сэр.
— Знаете, Биггз, я жалею, что жил именно так… так, а не иначе.
— Вы были хорошим хозяином, сэр. Вы были добры, вы никогда не скупились на благотворительность, — возразил Биггз.
— Да, — цинично сказал банкир. — Да, я не скупился на благотворительность. Только мне это ничего не стоило.
— Вы были опорой нашей церкви, — не сдавался Биггз.
— Да уж, — горько ответил Макмастерс. — Прямо-таки каменным столпом. Выложил кругленькую сумму за отдельное место в храме и благополучно проспал все службы, какие были. Я приносил корзины с продуктами для бедных на День благодарения и в Рождество, но счастье от раздачи этой еды всегда доставалось другим. А ведь я мог бы так радостно проводить каждое Рождество, стоило только захотеть. Я мог бы быть весёлым краснощёким Санта Клаусом и обходить сотни домов с целыми охапками подарков.
— Всё так, сэр, но вы дарили это счастье другим.
— Тогда как стоило испытать его самому. Я же толком и не жил, Хайрам. Чтобы сполна познать радость жизни, нужно смирить гордость и служить ближним. Да, пелена спала с моих глаз, Хайрам. Только теперь уже слишком поздно. Дух бодр, плоть же немощна.
— Это неправильно, сэр, — немного помолчав, сказал Биггз.
— О чём вы, Хайрам?
— О том, что вас скосила болезнь во цвете лет, в то самое время, когда вы могли бы так много значить для других, а я, старый и бесполезный, здоров и должен жить. Я не ропщу на волю Божью, сэр, — поспешно добавил Биггз, — просто я не могу понять смысла этой загадки.
— Возможно, у меня был шанс, и я упустил его, Биггз.