— Отпустите меня на три недельки? — спросил он у помощника, виновато улыбаясь.
— Подите вы… знаете куда?
— Я чувствую, что заработался, — говорил Колышко.
Он начал соблазнительно вслух мечтать, рассказывая ему о морском воздухе, о том, как скрипят сосны, и можно забыть об архитектурных проектах, епархиальных домах, фабричных экспертизах.
— К черту, к черту! — горячился Василий Сергеевич. — Я тоже хочу подышать морским воздухом. Баба, вот что.
Он понял его намерение бежать по-своему.
— Галантерейный магазин, — ухмыльнулся он, ядовито намекая на обилие дамских картонок в передней.
Эта тема выводила его из себя, и он только не знал, как к ней подойти.
На столе прозвонил телефон. Колышко боязливо протянул руку.
Действительно, это была Вера.
— Мой друг, — сказала она, и голос у нее был сухо-официальный, такой, которым сообщают неприятные, но неизбежные истины, — кажется, наши опасения оправдались: свою опасную игрушку я потеряла или по дороге от вас, или уронила у вас. Попросите вашего человека поискать.
Ему показалось на мгновение, что в окнах потемнело, точно нашла туча. Потом все предметы выступили с отчетливой ясностью.
«Она не придет», — подумал он с полной ясностью о Сусанночке.
— Мой друг, вы слышите, я говорю вам, что забыла у вас свой браунинг.
— Я вас слышу, — сказал он. — Мой человек старательно обшарил все и ничего не нашел.
— Значит, вы искали? — она усмехнулась тому, что он проговорился.
— Да, я искал, — сказал он резко.
— Вы были со мною неискренни, мой друг.
— Я убежден, что вы это сделали нарочно, — сказал он.
Ему хотелось оскорблять ее.
— Мой друг, вам необходимо дурно думать обо мне. Вы приписываете мне все свойства ада. Кажется, нет такой женщины на земле, о которой бы вы думали более дурно. Но оставим это. Значит, я должна думать, что Навзикая[26]… позвольте мне так ее называть (она засмеялась)… нехорошо себя чувствует? Я не хотела бы ей зла. Вы видите, я сама звоню к вам и справляюсь о револьвере. Подобная игрушка в данный момент в ее руках может оказаться слишком опасной. Хотя я думаю, что подобные женщины живут гораздо дольше, и я не советую вам очень волноваться.
— Это — лицемерие, — сказал он.
Присутствие помощника удерживало его.
— Простите, я занят сейчас.
Он сжимал в руке трубку, испытывая желание бросить ее, потом в отчаянии бежать.
— Мой друг, вы пугаете меня, но я не должна вам мешать.
В голосе ее была противная покорность. С отвращением он повесил трубку.
— Тише, вы сломаете аппарат, — сказал Василий Сергеевич.
Колышко встал. Теперь он больше не сомневался, что произошло несчастье. Он не мог себе простить, что выпустил Сусанночку из рук.
Он бросился к телефону и вызвал номер Биоргов.
— Сусанна Ивановна у вас?
Голос мадам Биорг отвечал лукаво и протяжно:
— У нас.
Ему хотелось плакать и смеяться. Это же — любовь. Как ясно! В первый раз он ощущал в душе ее истинное дуновение. Господи, она там! Она сидит в гостиной на большом диване, обитом старинной светло-золотистой материей. Ее руки, как всегда, что-нибудь перебирают мягкими пальчиками. Душа ее всегда волнуется скрытым волнением. Ее чувства запрятаны где-то далеко. Их нужно разгадать и вызвать. Чтобы удержать страдания, гнев, радость, она слегка покусывает губы. И только ее глаза движутся слегка лениво, ровно и ласково.
— Я вас прошу не говорить, что я звонил, — сказал он прерывающимся голосом. — Я сейчас буду у вас. Только не говорите, что я буду.
— О, хорошо!
В голосе ее звучал вопрос. Колышко успокоился. Он быстро оделся и вышел.
Мадам Биорг встретила его в передней.
— Вы не велели ей говорить о вас, а она ушла. Я не знала, как поступить. А потом подумала пусть. Тем более она сегодня сильно не в духе. Ах, она всегда капризничает невыносимо!
Колышко слушал ее растерянно.
— Куда же она ушла? Вы не знаете?
— Ах, Боже мой, куда она могла особенно уйти! Пошла домой или бродить по Кузнецкому. Что у нас делают в Москве подобные молодые барыни?
Колышко удивлялся этому тону.
— Вы напрасно ее не задержали, — сказал он сухо. — Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном.
— О, вы чересчур внимательны к ней! Женщины балуются от такого отношения.
Он решил позвонить по телефону Зине.
— Я только что хотела о том же спросить у вас, — сказала она.
— Она заходила домой?
— Ничего подобного.
Он взял мадам Биорг за руку, чувствуя, что для него стерлись грани приличия, дозволенного и недозволенного.
26
Навзикая — в греч. мифологии юная прекрасная дочь цааря феаков Алкиноя и Ареты, обнаружившая на берегу моря потерпевшего кораблекрушение Одиссея, которого она привела в дом отца. В античной традиции она становилась супругой сына Одиссея — Телемака. Однако в литературе нового времени этот сюжет толкуется трагически, иногда вводится мотив самоубийства.