в нашем измерении! – уточнила я, видя скепсис в глазах соседки.
– Как же так? А почему же мы никого не видели? – ухмыльнулась она
победно.
– Всё дело в том, что энергетический вибрационный уровень других
миров сильно отличается от вибраций нашего – более плотного – мира, поэтому
эти другие миры нами не осязаемы и не видимы. Вот вы, например, видите ли
сейчас свою печаль? Нет! Но она же в вас есть! Просто энергии печали даже
256
выше вибраций вашей Души! Да, кстати, вы можете дотронуться и до моего
друга Мая, если он, конечно, разрешит. Но вот плотного физического тела на
Земле у него нет. А здесь он для вас реален?
Май кивнул в знак согласия и даже встал, почти в два раза возвышаясь над
малорослой соседкой, которая тоже приподнялась из своего кресла. Тётя Аня
резко отпрянула, испугавшись «исполинских» размеров моего друга, но он
продолжал стоять, вытянув вперед левую руку. И соседка решилась, наконец, до
него дотронуться. Она взяла его за руку и резко потянула на себя – оторвать что
ли собиралась? Но мой друг даже не сдвинулся с места, а притихшая тётя Аня
вернулась к «своему» креслу, чтобы сесть, и спросила, глядя уже на Мая, как
будто начав что-то понимать:
– И что? Уже ничего нельзя изменить? Ну… со мной я имею ввиду…
–
Нет, к сожалению. Вам
уже неоднократно посылались
предупреждения: и в виде болезней, и в виде разговоров с вашей подругой,
увлекающейся «эзотерикой», и в виде фильмов о Душе и о жизни после
смерти… Но всё это оказалось – в вашем случае – безполезно и
безперспективно. Вы так и не поняли, что вам было необходимо изменить
свою жизнь и не вмешиваться деструктивным образом в жизни своих
сыновей и невесток, уничтожая и их, и себя, – ответил ей мой небесный друг.
– Но я же так много ещё не сделала! Я же совсем ещё не пожила для себя!
Всё для детей и для детей! – снова запричитала тётя Аня. – Я же не хуже других!
Так со мной нельзя!
Май уже не улыбался моей соседке и спросил её холодно:
– Вы меня не услышали?
– Нет, я вас прекрасно слышу! Только не соглашаюсь и не хочу понимать,
что уже всё в моей жизни кончилось! Я же ещё совсем молодая! И у меня было
столько планов! За что мне это?
И вдруг… Тётя Аня рухнула на колени и стала молиться, сложив руки
вместе и глядя вверх:
– Господи, прости! Я в тебя никогда не верила – прости меня за это!
Господи, молю тебя, помоги! Прости и грехи мои!
– Странные существа – люди! Гадости делают друг другу, а прощения
просят у Бога! – удивлённо прокомментировал мой друг поведение соседки, но
он никак не ожидал, что тётя Аня, «взвившись» с колен, подскочит к нему,
угрожая «мелким» кулачком:
– Да какие гадости?! Какие такие гадости я делала? Я всю жизнь для детей
старалась, думала внуков дождусь. И нечего меня оскорблять, не зная моей
жизни!
Тётя Аня аж гордо «вскинула» подбородок, закипая от гнева. Что, если
честно, выглядело очень комично! Представьте себе высоченного, уверенного в
себе красавца Мая, и безсильно прыгающую вокруг него маленькую и
«кругленькую» соседку в рваной «ночнушке» и с «папильотками» на голове. Но
моему другу, судя по выражению его лица, было уже совсем не весело. Он
внимательно посмотрел с высоты своего роста на застывшую на мгновение под
его «холодным» взглядом тётю Аню, и спросил:
257
– Какие такие гадости вы творили? А вы не помните?
– Что мне помнить-то, если я их не делала! – снова перешла на крик моя
соседка. – Детьми клянусь!
Меня аж «передёрнуло» от этих её слов, потому что, насколько я могла
«судить» о тёте Ане по своим впечатлениям и по рассказам родителей, она была,
в общем-то, весьма склочная и злая особа, которая никак не могла «ужиться»
с двумя невестками (хотя одна жила вообще не с ней!), и ни в какую не хотела
«отпускать» от себя двоих взрослых сыновей. Да и ругалась тётя Аня со всеми
подряд – по поводу и без повода, поэтому её все в нашем доме побаивались и не
любили.
Май, само собой, «прочитал» мои мысли и, ни слова не говоря, нажал одну