На что я хочу намекнуть данной шуткой? Да всё на то же: мы, бабы, зачастую сами виноваты в своих несчастьях, выбирая не тех, оставаясь с ними, когда во всём разобрались, и, обманывая партнёров, боясь остаться в одиночестве...
Я этого не опасалась (даже о подобном мечтала!), но понимала: ещё очень далеко до нужного мне финала. А разойтись по-хорошему надо было побыстрее - так как подколки и насмешки Алекса уже стали меня, по правде говоря, весьма сильно напрягать. Вот мне и пришлось действовать его же методом и "включить тяжёлую артиллерию": зная симптоматику послеродовой депрессии, я начала "изображать" частые перепады настроения, устроила парочку истерик (чего ранее не было) по поводу того, что Алекс не съездил на молочную кухню за кефиром для сына, несколько раз не погладила его рубашку и, о ужас, с десяток денёчков не постирала его носки (а сие тоже входило в мои обязанности)... Вот вам и полная картина того, что у нас происходило, и почему мой супруг всё чаще оставался у родителей. И всё больше и изощрённее меня оскорблял... Ни в коем случае ни матом, а просто, например, так: "Что-то ты никак не худеешь, дорогая? Уверен, больше на тебя никто и никогда с восхищением и вожделением не посмотрит". Ну и каково было слышать подобное только что родившей женщине вместо поддержки и слов одобрения? Мужчины, что же вы творите с нами своими обидными и "колкими" фразами? Вы, дорогие мои, по-моему, даже не понимаете: ваша половина такого никогда, скорей всего, не забудет и не простит. А часто - и отомстит.
Моя же особа не желала мстить, а мечтала просто уйти - тихо и с сыном. Даже наоборот, каюсь сейчас: мне иногда даже было чуточку жалко Алекса. (Я ведь и сама была виновата - тем, что какое-то время ему многое прощала и его баловала...) Но, как только он меня снова высмеивал и обзывал, жалость куда-то сразу улетучивалась, зато приходило понимание: наш развод будет нам обоим только на пользу, потому как мы оба совершили в нашем браке массу ошибок и проколов. Я, например, вела себя абсолютно неправильно, подхватив эстафету ухаживания за Алексом у его матери, тем самым и дальше растя в нём "ребёнка", а не самостоятельного и независимого во всём партнёра (хотя он и был успешным спортсменом и бизнесменом, но в быту "зависел" от всего!). Да и появилось желание немного отомстить ему за всю ту Душевную боль, которую он причинил мне и в больнице, и уже дома. А это - "не есть хорошо", ибо я знала: опускаться до мести никогда нельзя, поэтому и делала всё, дабы Алекс сам захотел расстаться... и сына отпустил (как будто он - его вещь!) со мной. Потому что придраться ко мне в отношении ребёнка было абсолютно не за что - даже предки Алекса всячески меня от него защищали, объясняя: мол, у меня такая "несусветная" любовь к их внуку (хоть и в ущерб супругу) из-за потери "первенца", и меня можно понять. Они же не знали, что мой сын, чуть повзрослев, стал абсолютно спокойным ребёнком, и что я, когда он вечером тихо играет в "манеже", тоже отдыхаю, почитывая классику и разные эзотерические книги типа "Анастасии" Владимира Мегре и "Путешествий вне тела" Роберта Монро, то есть авторов, тоже столкнувшихся с неизведанным. А мне, слава Всевышнему, хватило ума один раз "прощупать" родню супруга на предмет того, что у меня во время наркоза "вроде были какие-то видения", дабы понять: "дурка" мне уже почти оплачена... и не настраивать их против себя, рассказывая о том, что за литературу изучаю.
В итоге, где-то через год - к тому моменту, когда мой папашка был готов закодироваться от алкоголизма - Алекс был уже сам на грани "горячки", только не послеродовой, а созданной, каюсь и извиняюсь, мною искусственно и сознательно. И отношения у нас были, по правде говоря, хуже некуда: супруг уже не скрывал, что нас связывает лишь ребёнок, продолжая меня оскорблять и насмехаться, но не более того - о разводе не заговаривал. Собирался терпеть и дальше? Не знаю, но я точно не намеревалась этого делать, да и играть в "стервозную" мне уже тоже порядком поднадоело (и не подозревала, что быть актрисой в злой роли столь утомительно и совсем не забавно...). Зато моя особа точно понимала: жизнь двух абсолютно чужих друг другу людей "ради ребёнка" не для меня - тем более уж я-то была в курсе, как никто другой, что как раз дети в таких семьях в первую очередь и страдают. Мне сынуля дался очень непросто, дабы обрекать его на подобное существование в среде оскорблений и отсутствия любви и благодарности.
И тут Алекс сам подкинул и "забил" последний гвоздь "в крышку нашего брака". Видимо, от безсилия что-либо изменить (или же из-за мужской гордыни?) он лишил меня всех денег, всё покупал сам и требовал подробнейшего отчёта о том, как я потратила каждую копейку, если мне всё же поручалось нечто приобрести. Я догадывалась и понимала: это была месть за то, что жена "променяла" его на ребёнка, но всё равно было до омерзения противно и унизительно , тем более что я такого в нём ранее и заподозрить не могла. Дорогие мужчины, не позволяйте себе так поступать со своими "половинками" - сие не будет понято никогда. Даже в теперешнее время, имея обезпеченного супруга, у всех друзей которого жёны "дома сидят", я работаю и буду это делать и дальше (сколько смогу), дабы никогда больше не чувствовать себя столь безпомощно, униженно и жалко, как тогда, находясь с ребёнком в первый год декретного отпуска.
А тогда до меня окончательно дошло: события надо форсировать, ведь мы с Алексом (хоть я сего и не ожидала, когда "игру" начинала) дошли чуть ли не до ненависти и открытой вражды. И как будто услышав крик моей Души, мне на помощь неожиданно пришла свекровь, которая зашла к нам в гости - проведать внука; и я ей вскользь намекнула на то, что у нас с Алексом происходит, и подкинула мыслишку: может, нам с сыном месяц-другой погостить у моих родителей, пока всё не утрясётся, да и успокоить нервишки. Она, на удивление, не сопротивлялась этой идее - видимо, Алекс давно и в красках "живописал" ей то, что у нас происходит. И я тут же сообразила: если мы с сыном уедем после какого-либо очередного скандала, то далеко не сразу все поймут, что в мои планы не входит возвращаться, и "бить тревогу" поначалу не станут.
Кстати, повод Алекс предоставил мне буквально сразу, заявившись домой к двум часам ночи, причём - без предупреждения и звонка, поступив таким образом впервые, надо сказать (видимо, не случайно!), за нашу совместную жизнь. И, ожидая скандала, а услышав от меня только просьбу уехать к моим родителям, был, в общем-то, так счастлив, что даже сам помог мне перевезти детскую кроватку и кое-какие "пожитки", ибо был уверен: мы лишь на "короткую побывку". Не могу сказать, что мои предки обрадовались нашему приезду, но они всё же любили своего первого внука и нас не выгнали, за что - спасибо. И по сравнению с тем, как бывало нам у них, когда отец пил, целых два месяца всё шло довольно хорошо. Я даже настолько расслабилась и успокоилась, что рассказала матери о том, что вообще не собираюсь к Алексу возвращаться, - ведь она всё время спрашивала, когда мы намереваемся от них съезжать? Сие было моей ошибкой. Я недооценила того, что моя бедная матушка, всю жизнь прожив с алкоголиком (только бы не остаться одной, потому как "все вокруг осудят"), твёрдо займёт позицию моего супруга и его родителей, являясь зависимой от общественного мнения особой.
И она тут же "доложилась" предкам Алекса о моём решении, после чего они вместе составили план по возвращению "блудной овцы в супружеские пенаты". Сразу оговорюсь: на сегодняшний момент я давно простила свою мать, тем более что мы всё высказали и выплакали за несколько очень непростых бесед с истериками и рыданиями. И ныне я и мой теперешний муж всячески им с отцом стараемся помогать, ведь они уже пожилые люди далеко за семьдесят со слабым здоровьем. А тогда...
Иногда даже думаю, вспоминая прошлое: "Как я всё это выдержала? Что мне силы давало?"... И шлю искреннюю благодарность всем, кто меня поддерживал и помогал, потому как сейчас даже страшно представить, что я могла тогда вернуться к Алексу... и моя жизнь пошла бы по другому возможному сценарию.
Итак, мне была объявлена "холодная война". По плану, который придумал свёкор (из самых благих - как ему тогда казалось - намерений), наступление началось с того, что моя родительница мне резко сказала:
- Или ты возвращаешься к мужу, или в нашем доме (как будто сей дом не был и моим) у тебя должно быть всё своё: зубная паста, постельное бельё, посуда, туалетная бумага и весомый вклад в оплату квартиры. И ещё у тебя и твоего сына есть одна пустая полка в холодильнике, а наши продукты трогать не смей!
Честно сказать, я всего ожидала в попытках меня вернуть, но не такого удара "под дых" от самых близких и родных. Ведь и они, и родители Алекса знали: после того, как отец закодировался, свои "декретные" я ежемесячно, даже не забирая, начала автоматически переводить на счёт специализированного учреждения для инвалидов (ведь с маленьким ребёнком было бы довольно затруднительно туда ездить). Хотя... все вокруг понимали: на эти "смешные копейки", которые после дефолта 1998 года выплачивались у нас в Крыму под видом детских пособий, нельзя было нормально прожить и пары дней, ибо сумма выплат колебалась от 7 до 11 долларов в месяц! Зато этих денег как раз хватало на то, дабы покупать туалетную бумагу для одной группы детей-даунят (ну а как им было обходиться без сего важнейшего гигиенического атрибута?)! Ибо, сами понимаете, тогда наше государство многие статьи расходов было не в состоянии профинансировать, а уж дома для инвалидов вообще предпочитало игнорировать...
Так что меня и моего сына декретная "подачка" спасти была явно не в состоянии, а вот "бедным" деткам помогла пережить довольно трудные для нашей страны времена. Короче, все были в курсе: собственных доходов у меня не имелось даже на несколько дней автономного проживания, а значит - "приползу" обратно. Ведь Алекс передал через мою мать, что никаких денег нам с сыном больше передавать не станет... Мол, если я ушла от него, то так тому и быть, однако. "А куда ж ей без средств к существованию с маленьким ребёнком деваться-то?" - скорей всего, думали они. Но ведь вы уже поняли: я - дура упрямая, а они меня, похоже, плохо знали. И, как говорят в народе, мне удалось "собрать всю свою волю в кулак" и при матери даже не заплакать, хотя очень хотелось "в голос зарыдать", ибо такое предательство от родных людей нелегко спокойно воспринять. Но в то же время я понимала: каждое моё слово будет передано, а каждая моя слезинка доставит радость "вражеской" стороне... особенно Алексу. Поэтому не стала ругаться, а лишь спросила:
- Надеюсь, мама, твоя ненависть не распространяется на внука, и ты побудешь с ним пару-тройку часов? Мне нужно кое-куда съездить: решить один вопросик.
В лице матери что-то дрогнуло, но, видимо, она не могла нарушить "договор", заключённый с родителями Алекса, и съязвила:
- Я даже разик покормлю его за свой счёт! А ты можешь до вечера быть свободна.
Мне только это и было нужно, дабы спокойно подготовиться к отражению удара и составить хоть какой-то план самообороны, ну... и нареветься тоже. А вот о возврате, в коем были уверены все "в стане врага", и речи не велось. Ведь если до сего момента у меня существовали хоть какие-то иллюзии об их отношении к моей особе, то сейчас всё чётко встало на свои места. "Ну что ж - так даже лучше, теперь я никогда не буду ни о чём сожалеть", - подумалось мне. Ведь когда сожжены все мосты, а об отступлении и речи быть не может... есть только один путь - вперёд. Вот и готовы мы с сыном вдвоём остаться, похоже. Как говорили мы когда-то: "Tertium non datur" - третьего не дано.
Времени у меня было мало, звонить из квартиры родителей я не могла - всё тут же было бы доложено Алексу... Так что (в первую очередь) спасли меня тогда уличные телефонные будки, которых и нет уже, а в прошлом стояли чуть ли не на каждом углу: я набрала номер подруги и просто попросила помощи и денег, а лишь потом уже "заревела" - и от обиды, и от тоскливого осознания одиночества. И спасибо моей доброй знакомой, что не стала в тот момент ничего расспрашивать, а просто поняла, зная меня: если я о чём-то прошу - значит, случилось нечто экстраординарное и несусветное, ведь это мне все всегда "плакались в жилетку" и просили совета. Так что - во вторую очередь - меня спасали друзья (сейчас, кстати, многодетные родители пяти девочек и одного мальчика). Узнав о том, что я попала в затруднительное положение, Сергей, муж моей приятельницы, подвёз меня к дому Алекса, дабы я могла забрать своё постельное бельё и тёплую одежду, которая ещё оставалась в нашей квартире, - короче, только то, что принадлежало мне и сыну. А вещи, подаренные мне в браке, были мною сознательно оставлены - если уж объявили мне войну и указали "моё место в их семейной иерархии", то я, мол, приняла ваши условия и не претендовать на большее не собираюсь. Гордая была, но, как потом оказалось, моя особа весьма верно своих бывших родственников просчитала: Алекс и его родители всё же оценили сей посыл, сделав правильный вывод о том, что на раздел имущества я претендовать не стану (и они не ошиблись)... и через несколько лет мы даже начали "мило" общаться.