Сказать: мать была в шоке... ничего не сказать. Моя родительница и понятия не имела, что ребёнок в восемь лет столь информирован улицей обо всём, что происходит между мужчиной и женщиной. Но больше всего она была возмущена тем, что "я играю сама с собой"... Даже сейчас у меня нет объяснений: почему её это настолько взбесило. И моя ссылка на то, что "все девочки так поступают", маму всё равно не успокоила. Она орала, что не хочет вырастить меня "подзаборной шлюхой, которая принесёт в подоле", и что будет связывать мне на ночь руки, если я не пообещаю ей больше "такого" никогда не делать. Что я могла ответить? Что для меня "получать оргазм" (хотя мне тогда и не было ведомо, как сей процесс называется) так же естественно, как есть, пить и ходить? И что не вижу в этом ничего постыдного? Тем паче что мы на эту тему никогда и не говорили...
Но... что бы я не сказала, это не принесло бы результата, ибо мне уже давно удалось понять: наши силы неравны, а я - всего лишь ребёнок, от неё зависящий. Мне оставалось только "рыдать в три ручья", ощущая себя непослушной, плохой и "грязной"... И, конечно же, я пообещала матери подумать над её словами - а она, как и "грозилась", перевязала мне перед сном кисти рук. Хотя надо честно вам признаться: данная экзекуция никак не могла помешать получению удовольствия от оргазма, но матушка так меня запугала и унизила, что я довольно долго о подобном даже и не помышляла. Было до слёз обидно, особенно если учитывать то обстоятельство, что она мне так и не объяснила: а почему, собственно, "этого" делать нельзя, - а только обзывали обидными словами. В итоге, переночевав парочку раз с поясом от халатика на связанных руках, - я поняла: сие крайне неудобно, и дала-таки своей родительнице обещание. Но... Та женщина или девочка, которая знает, что такое ОРГАЗМ(!), - никогда от него насовсем не откажется. Ибо сие не просто какое-то удовольствие - скорее, это состояние невесомости, блаженства и небытия, вернее - бытия вне проблем и слёз. И сколько раз в жизни именно подобные божественные ощущения спасали меня от совершения разных глупых поступков и деяний! Поэтому - когда мне было очень плохо, одиноко или страшно - я всё же нарушала данное матери обещание. И вы даже не представляете: какие угрызения совести и душевные муки мне приходилось из-за этого испытывать... и даже плакать по ночам. Лучше вам сего не знать. Короче, дошло до того, что я стала считать себя хуже других. ("Спасибо", мамочка!)
И когда родилась моя сестрёнка, я её очень полюбила, но вовсе перестала принимать и "кохати" себя. И не только по вышеупомянутой причине, но и потому, что, вопреки моим опасениям и ожиданиям, сестру баловали, баюкали, купали, в кроватку укладывали и читали ей на ночь сказки. Более того, она спала в комнате с родителями, а я - отдельно и одна. Что же мне было думать, если со мной никогда подобного не происходило? Только то, что я - плохая, ведь тогда не понимала, а мне никто "не доложился", что мой отец в первый (но далеко не в последний) раз в своей жизни закодировался от алкоголизма - иначе мать сделала бы аборт, а он хотел наследника. (Вот видите, опять все жертвы ради мальчика!) А мне-то показалось: сестру, в отличие от меня, искренне любят, и ради неё отец даже не пьёт. Сие в моих глазах было чем-то невероятным, неким поступком сродни подвигу Геракла. Но надо признать сейчас: то, что я стала себя "гнобить", было для меня предпочтительнее, чем родную сестру не любить. Тем более... глядя в зеркало, мне доводилось видеть там толстую девочку, мычащую, как корова, и с грустными глазами. Разве можно такой гордиться, думала я, обливаясь горючими слезами.
И единственным человеком, который, как я надеялась, меня не осуждает и ценит, была моя бабушка Евдоксия. Она уже на пенсии стала знахаркой, хотя всю свою жизнь лечила людей травами и "заговорённой водой", поэтому на её половине дома в будние дни после обеда всегда было много "страждущих", и мне нравилось там бывать. Мы с бабулечкой почти каждое утро в тёплое время года ездили в лес за ягодами, грибами и разными целебными травками, которые потом сушили и раскладывали по полотняным мешочкам, или пропалывали грядки со всякой (в том числе и лечебной) порослью у нас на участке. И, полагаю, именно у неё я научилась терпению к людям, которое столь необходимо в моей теперешней профессии, да и всем рецептам, благодаря коим сейчас здоровы и все в нашей семье, и друзья и знакомые. Причём лечила бабуля безплатно и говорила, что это Господь дал ей знания и силы, а потому негоже брать за спасение людей деньги. Следуя данному примеру, сегодня и я никогда не возьму денежное вознаграждение за успешное лечение по её рецептам, да и по добавленным своим. (А лучше проведу лекцию для большого количества людей и научу их самих себя лечить.) Сие, думаю, уже в крови. А она, между прочим, спасала и таких онкологических больных, от которых уже отказалась официальная медицина.
И сейчас мне бы очень хотелось, дабы тех, кто наживается на бедах и болезнях не очень здоровых индивидуумов, становилось с каждым днём всё меньше и меньше; а люди вспомнили, что все мы Едины, - и стали относиться друг к другу хотя бы честнее и добрее, если уж не способны любить. Мне, например, точно известно: для меня неоценимой школой жизни и толчком к тому, чтобы стать психологом и диетологом, было разрешение бабушки присутствовать на её половине дома в то время, когда она вела приём посетителей. Про это можно отдельную книгу писать, но бабуля мне на то позволения не давала и считала: помогать тем, кто попал в беду, обязаны все. Мол, и нечего о подобном писанину разводить, ибо сие - есть норма жизни, и всё тут: такая вот философия бытия.
Но парочка примеров всё же поможет вам осознать, что самые простые люди, пережившие Великую Отечественную, и создавали из руин ту страну, которой мы когда-то гордились. Люди, потерявшие близких и детей, со шрамами на сердце и в Душе, но не утратившие Совести и Чести. А ведь потери тогда у всех были - не сравнить с теперешними.
К слову, в нашей семье все знают, что на глазах моих дедушки и бабушки расстреляли их единственного сына, родившегося в сентябре 1941 года. После трёх дочерей он был долгожданным ребёнком - и это, наверняка, знал немецкий офицер, который, взяв мальчика на руки, стал спрашивать родителей моей матери о том, кто в деревне связан с партизанами. (А в то время они ещё жили в Белоруссии.) Естественно, ему никто не ответил. И тогда... "фриц" подбросил маленького ребёнка высоко в воздух и приказал немецким солдатам в него стрелять. Вот так мой дядя умер, ещё и не долетев до матушки-Земли. Такое вам, правда, может рассказать чуть ли не каждый белорус или украинец. К примеру, один из моих дедушек, с трудом пережив потерю маленького сына, несмотря на бронь, добровольно ушёл на войну, несколько раз был ранен и потом всю жизнь носил в теле восемь осколков, а кисть его правой руки из-за серьёзного повреждения вообще не разгибалась. А второй - всю жизнь хромал, ещё в 1941 под обстрел попав, - но не "списался", а до самого Берлина воевал.
И что я хочу этим сказать? Пережив подобную трагедию, эти люди никогда не жаловались. Может, у кого-то другие примеры, но у нас было только так. А сейчас, к сожалению, я вынуждена констатировать - как человек, общающийся по работе с большим количеством людей, - многие даже разговор начинают с того, как у них всё плохо... Они не знают, что делать, каким образом в сложной ситуации поступать, как себя за ошибки и ужасные поступки простить, а то и вообще - им жить не хочется и нет смысла. Ужас! Да не сталкивались они никогда с серьёзными проблемами. Зачем же тогда сами на себя беды "кличут"? Ведь давно уже доказана материальность мыслей...
И мне вспомнился один эпизод из моего детства, когда ко мне только вернулся голос после девяти месяцев молчания - и, думаю, поэтому я очень громко разговаривала: видимо, просто желая ощущать способность общаться. И вот однажды мне довелось свалиться с дерева, куда меня загнали соседские мальчишки, и очень сильно ободрать кожу на обеих ногах: она просто свисала клочьями. А потому я бежала домой и орала, как оглашенная, и на этот крик вышла моя бабуля. Увидев её, моя персона тут же - причём театрально и картинно (актриса хренова!) - стала громко жаловаться, как мне плохо, больно, ножки болят и вообще... они мне такие не нужны, а жизнь не удалась. (Ну, кто ж не "в курсе", как мы, женщины, даже будучи ещё девочками, можем так "сгустить краски и обострить ситуацию", что и сами потом не знаем, как всё "разрулить" и исправить?)
Бабулечка, внимательно выслушав мои долгие причитания и стенания, сказала, хитро и слегка улыбаясь:
- Ах так! Ну... раз жизнь не удалась: и ты такая разнесчастная, и ноги не нужны, - то пилу неси.
- Зачем это? - ещё громче заверещала моя особа, через жалость и слёзы желающая "скачать энергию" и привлечь к себе внимание.
А надо добавить, что дело было уже к вечеру. И у нас во дворе, как всегда, было около десятка посетителей и просто друзей, которые пришли поболтать. И все они с интересом за мной наблюдали - я ж и для них тоже старалась погромче орать. А тут - после просьбы бабушки принести пилу - весь мой "артистизьм" куда-то подевался. И я застыла, словно вкопанная, уже реально начав пугаться.
- Как зачем? Конечности твои отрезать будем, раз они у тебя так болят, что и вовсе не нужны. Сможешь, как соседский Максим, на колясочке ездить, - ещё больше отрезвила меня она, даже не улыбаясь - а значит, не шутя.
- Так Максимке ж ещё в детстве во время войны ноги оторвало, а мне такое к чему? - выпалила моя теряющая хиленький актёрский дар особа.
- А к тому, чтобы ты запомнила раз и навсегда: и этот Максим, и все другие дети и взрослые, у которых нет ножек, мечтали бы упасть с дерева и ободрать коленки! Но у них нет такой возможности, а у тебя, слава Богу, имеется. И нечего так орать, ведь проблема твоя, поверь мне, просто "копеечная", - уже мягче произнесла она, слегка заулыбавшись.
И мне вдруг стало так стыдно, что я голосила на всю округу, жаловалась и визжала, когда кто-то искренне пытался меня успокоить и поддержать... Тем более, надо ж такому случиться, в очереди на приём к бабуле сидела мать того самого Максима, который ещё во время войны лишился ног, - тётка Мария. И тихонечко плакала. Но именно она встала со скамеечки, подошла ко мне и сказала, обращаясь к бабушке:
- Евдоксия, вынеси йод, бинт и вату, а сама иди дальше с людьми общаться, - я тут сама с Настькой разберусь.
После её слов у меня "отлегло от сердца", но в глаза тёте Марийке и всем, кто сидел у нас во дворе, я всё же смотреть не могла, потому как вдруг, дура такая, поняла: здесь находятся те, кто пережил страшную войну и нечеловеческие страдания, а тут моя особа... всего лишь с содранной кожей на ногах и слегка показушными рыданиями. И когда тётка Мария обработала мне раны и перебинтовала коленки, все услышали её тихий и спокойный голос:
- Запомни, деточка, этот урок. Его твоя прародительница не только тебе, но и всем нам преподнесла. Кабы не гневили Господа и не жаловались, ведь война уже позади. А что уж может быть хуже неё? И когда-нибудь ты поймёшь, почему к твоей бабушке не только за здоровьем, но и за советом идут. Я, например, ни разу не слыхала, чтобы она жаловалась. Учись у неё силе Духа. И, надеюсь, ты поняла, что бабушка не собиралась твои ноги "пилить"? Она просто хотела сделать тебя сильнее и добрее одновременно, чтобы тебе потом было гораздо легче жить.
И вот уже сорок лет прошло, а я всё помню, как вчера. И очень сожалею о том, что почти никого не осталось из того поколения, пережившего Великую Отечественную войну, и некому молодым преподносить уроки мудрости, уважения друг к другу, терпения и силы. Сейчас в почёте другие качества и навыки, увы. И я ни в коем случае не говорю о зарабатывании денег, ведь если человек не может обезпечить себе и детям достойное существование - сие тоже не есть хорошо. С чем, думаю, вы согласитесь. Мне хочется сказать о другом - о том, что деньги нынче стали "во главу угла", а у многих и Свет в Душе заменили и затмили. Но каждому самому решать. Не мне судить. Кто я такая? Обычная женщина, получающая на Земле свой собственный опыт и совершающая множество ошибок.
И ещё за один случай в моей жизни я очень благодарна бабуле Евдоксии (хотя и не перечесть всё, чему она меня научила)...
Видимо потому, что росла в столь нервной обстановке в нашей "итальянской" семье, моя персона была не только весьма впечатлительна и плаксива, особенно в переходном возрасте 13-14 "рокiв", но ещё и упряма, как мул. И вот к чему это иногда приводило...