Улыбаясь ему, она хватает зубами галстук. Теребит его рубашку. Подрядчик покусывает ее за ухо.
Ее муж перепрыгивает через битую тротуарную плитку. Пятнадцать секунд.
Я почти слышу, как галстук соскальзывает с воротника. Она швыряет свою добычу через комнату.
Десять секунд. Я снова беру крупный план, вывернув объектив почти до упора. Рука доктора ныряет в карман и вытаскивает связку ключей. Семь секунд.
Она распускает свой «конский хвост», волосы рассыпаются по плечам.
Три секунды. Он поднимается по ступеням.
Обнимая подрядчика, она страстно целует его.
Муж вставляет ключ в замок. Поворачивает.
Я приближаю ее лицо, широко раскрытые глаза. Она услышала.
Щелкаю затвором.
А потом вдруг кейс с шумом расстегивается.
Из него выпадает пачка бумаг и разлетается по ветру. Я рывком снова перевожу камеру на доктора Миллера. По его губам отчетливо читается: «Черт подери!» Он ставит кейс на ступени крыльца, придавливает несколько листов этими своими сияющими ботинками и сгребает другие бумаги в охапку. Оторвавшийся клочок застрял в ветках дерева. Доктор не замечает этого.
Рита поспешно накидывает блузку, на ходу собирает волосы в хвост и выбегает из комнаты. Растерянный подрядчик спрыгивает с кровати и запихивает свой галстук в карман.
Я шумно перевожу дух – словно из воздушного шарика выпустили воздух. Я и не догадывалась, что затаила дыхание.
Открывается входная дверь. Рита устремляется вниз по ступенькам, окликая мужа. Он поворачивается. Наверное, улыбается – отсюда не видно. Она наклоняется, подбирает с тротуара бумаги.
В дверях появляется подрядчик, одна его рука засунута в карман, другая поднята для приветствия. Доктор Миллер машет ему в ответ. Он берет кейс, поднимается на крыльцо, и мужчины обмениваются рукопожатием. Они входят в дом, за ними Рита.
Что ж. Может быть, шоу состоится в следующий раз.
Понедельник,
25 октября
Глава 2
Только что мимо протарахтел автомобиль – медленно и торжественно, будто катафалк. Вспыхивают в темноте задние габаритные огни.
– Новые соседи, – сообщаю я дочери.
– Из какого дома?
– Через сквер. Из двести седьмого.
Едва различимые в сумраке, как привидения, новоселы извлекают коробки из багажника.
Дочь чавкает.
– Что ты ешь? – спрашиваю я.
Конечно, это вечер китайской еды, она ест ло-мейн.
– Ло-мейн.
– Пожалуйста, только не в то время, когда разговариваешь с мамочкой.
Она вновь чавкает, причмокивая:
– Ма-ам.
Между нами идет борьба, – к моему неудовольствию, она укоротила «мамочку» до какого-то невыразительного мычания. «Да пускай», – советует Эд. Однако он-то по-прежнему «папочка».
– Тебе надо пойти познакомиться с ними, – предлагает Оливия.
– Я бы с радостью, тыковка. – Я поднимаюсь на второй этаж, оттуда вид лучше. – О-о, здесь тыквы повсюду. У всех соседей по одной, а у Греев аж четыре. – Выхожу на площадку, с бокалом вина в руке. – Хотелось бы мне выбрать для тебя тыкву. Попроси папу, чтобы купил тебе одну. – Я прихлебываю вино. – Скажи, чтобы купил две: одну тебе, другую мне.
– Ладно.
Я мельком вижу свое отражение в темном зеркале ванной.
– Ты счастлива, милая?
– Да.
– Тебе не одиноко?
У нее никогда не было в Нью-Йорке настоящих друзей: она слишком застенчива.
– Не-а.
Я всматриваюсь в мрак над лестницей. Днем солнце проникает через куполообразный световой фонарь над головой. Ночью это широко открытый глаз, заглядывающий вглубь лестничного проема.
– Скучаешь по Панчу?
– Нет.
С котом она тоже не поладила. Однажды наутро после Рождества он двумя быстрыми ударами крест-накрест расцарапал ей запястье. На коже проступила ярко-красная сетка, и Эд едва не вышвырнул кота в окно. Сейчас я как раз его ищу, и вот он – свернулся на диване в библиотеке и наблюдает за мной.
– Дай поговорить с папой, ягодка.
Я одолеваю следующий пролет, ощущая ступнями грубую ковровую дорожку. Ротанг. О чем мы только думали? Он так легко пачкается.
– Привет, бездельница, – приветствует меня Эд. – У тебя новые соседи?
– Да.
– А вроде недавно кто-то въехал по соседству, нет?
– Да, два месяца тому назад. В дом двести двенадцать. Миллеры.
Повернувшись, я начинаю спускаться по лестнице.
– А эти, новенькие, где живут?
– В двести седьмом. По ту сторону сквера.
– Округа меняется.
Вот и площадка. Поворачиваю.
– Они не много с собой привезли. На легковушке приехали.
– Наверное, скоро придет машина с мебелью.
– Думаю, да.
Молчание. Делаю глоток вина. Я опять в гостиной, у камина. В углах притаились тени.