Я поднял руку, в душе надеясь, что он не вздумает ее оторвать и зашвырнуть в озеро.
— Вы отвлеклись, — сказал я. — Я не для того сюда приехал, чтобы совать нос в ваши любовные дела. Я никогда не видел миссис Кингсли, а его самого сегодня утром увидел в первый раз. Куда это вас занесло?
Он опустил глаза и тыльной стороной ладони ударил себя по губам, словно желая причинить себе боль. Потом поднес руку к глазам, сжал ее в кулак, снова разжал и посмотрел на пальцы. Они слегка дрожали.
— Очень сожалею, мистер Марлоу, — сказал он медленно. — Не обижайтесь! Я вчера вечером здорово надрался, а сегодня меня мутит, как семь шведов. Побудешь здесь целый месяц один, как перст, так сам с собой разговаривать начнешь! Тут всякое может случиться!
— Может, в таком деле может помочь стаканчик? — спросил я.
Он посмотрел на меня заблестевшими глазами.
— У вас есть с собой?
Я вытащил бутылку из кармана и подержал ее так, чтобы была видна зеленая этикетка.
— Вот это повезло! — воскликнул он. — Черт возьми! Принести рюмки или лучше пойдем в дом?
— Давайте на воздухе. Очень вид красивый!
Припадая на хромую ногу, он быстро сходил в дом, принес два маленьких стаканчика и сел на камень рядом со мной. От него крепко пахло потом.
Я отвинтил пробку, налил ему полный стаканчик, а себе немного. Мы чокнулись и выпили. Он побулькал напитком во рту, и его лицо осветилось улыбкой.
— Друг, это то, что надо, — сказал он. — Интересно, с чего я это так завелся? Тут, в горах, в одиночку и рехнуться недолго. Без компании, без друзей, без женщины… — Он сделал паузу, искоса посмотрел на меня и повторил: — Особенно без женщины!
Я смотрел на синюю воду в озере. Под нависшей скалой на поверхность вынырнула рыба. По воде пошли круги. Легкий ветер шевелил верхушки деревьев, они шумели, как далекий и тихий прибой.
— Она меня бросила, — проговорил он медленно. — Уже с месяц. В пятницу, двенадцатого июня. Я этот день никогда не забуду!
Я подлил ему еще виски. Пятница, двенадцатого июня. В этот самый день Кристель Кингсли ожидали в городе на вечеринку.
— Вам, конечно, это неинтересно, — продолжал он. Но в глазах его было отчаянное желание с кем-нибудь поделиться. Это было ясно видно.
— Вообще-то это меня не касается, — сказал я, улыбаясь, — но если вам от этого станет полегче…
Он торопливо кивнул.
— Знаете, бывает, встретятся случайно двое людей, например, в парке на скамейке, и ни с того, ни с сего начнут говорить о боге. Такого с вами не случалось? А ведь это мужчины, каждый из которых и с лучшим-то другом постеснялся бы об этом говорить.
— Отчего же, так бывает. Я знаю.
Он выпил и посмотрел через озеро.
— Она была славная, — сказал он тихо. — Иногда немного на язык остра, но славная. Мы с Мюриэль полюбили друг друга с первого взгляда. Я встретил ее в одном баре, в Риверсайде, год и три месяца тому назад. Вообще-то в этом баре трудно рассчитывать встретить порядочную девушку. Но так уж получилось. Мы поженились. Я ее любил. И, представляете, как последний дурак изменил ей.
Я пошевелился, чтобы показать, что слушаю. Но ничего не сказал — боялся нарушить его настроение. Стаканчик я держал в руке нетронутым. Я люблю немного выпить, но не тогда, когда кто-нибудь использует меня в качестве исповедника.
Он продолжал с грустью рассказывать.
— Ну, вы, наверное, знаете, как иногда бывает в браке. Проходит немного времени, и появляется идиотское желание пощупать другую бабу. Может, это и подло, но это так. Ничтожество я.
Билл Чесс посмотрел на меня. Я согласился: это, конечно, бывает. Он проглотил содержимое своего стаканчика. Я протянул ему бутылку. Над нашими головами сойка легко перепрыгнула с ветки на ветку.
— Да… — продолжал он, — все лесные жители — немного сумасшедшие, — и я такой же. Казалось бы, живу бесплатно, расходов немного, каждый месяц получаю пенсию — половину моего военного жалованья. Рядом красивая белокурая жена — чего еще желать? И все время, как ненормальный, позволяю себе поглядывать в ту сторону! — Он показал на большой красный дом. Сейчас, в лучах заходящего солнца, он приобрел цвет темной ржавчины. — Рядом с собственным домом, что называется, прямо под окнами — с кем? С разряженной потаскухой, которая для меня значит меньше, чем какая-нибудь соломинка. О, господи, что я за осел! Каким скотом может стать мужчина!