— Нет.
— Они были здесь. Ваши дружки из полиции. Приходили два часа назад. Господи боже мой, я сыта этим по горло! Уходите же наконец!
— Что вы хотите этим сказать…
Она резко повернулась на кушетке, и я снова увидел светлое пятно ее лица.
— Что я хочу сказать? Я вас не знаю. И знать не хочу! Мне нечего вам сказать. И ничего не сказала бы, даже если было бы что. Я здесь живу, молодой человек, если это можно назвать жизнью. Во всяком случае, живу как могу. Я ничего не хочу, лишь немножко мира и покоя. А теперь ступайте и оставьте меня!
— Пожалуйста, откройте мне дверь, — сказал я. — Нам надо поговорить. Я убежден, что смогу вам доказать…
Внезапно она вскочила с кушетки, и ее босые ноги зашлепали по полу. В ее голосе была еле сдерживаемая ярость.
— Если вы немедленно не уберетесь, я позову на помощь! Я буду кричать!
Убирайтесь! Немедленно!
— Хорошо, хорошо, — быстро ответил я. — Я подсуну вам под дверь мою визитную карточку, чтобы вы не забыли мою фамилию. Может быть, вы передумаете.
Я вытащил из кармана карточку и сунул ее в щель под дверью.
— Доброй вам ночи, миссис Талли.
Ответа не последовало. Ее глаза, смотревшие на меня из темноты, были матовыми, лишенными блеска. Я спустился с терраски и по дорожке вышел на улицу.
На противоположной стороне, у машины, стоявшей с погашенными фарами, тихо заурчал мотор. Ну и что? Моторы работают у тысячи машин на тысячах улиц, что же в этом особенного?
Глава 25
Эта улица, Уэстмор-стрит, находилась в богом забытой части города и вела с севера на юг. Я поехал на север. На следующем углу я пересек старые трамвайные рельсы и оказался на автомобильном кладбище. За деревянными решетками лежали трупы бесчисленных старых автомобилей. Они громоздились кучами, словно на поле боя. Штабели проржавевших деталей казались в лунном свете какими-то диковинными строениями. Оставленные между ними проходы были широкими, как улицы.
Внезапно в зеркале над приборным щитком вынырнули светящиеся фары. Они становились все больше и больше. Нажав на газ, я одновременно отпер перчаточный ящик на приборном щитке и достал свой револьвер 38-го калибра.
Положил его рядом на сиденье.
За кладбищем находился кирпичный завод. Высокая дымовая труба резко выделялась на фоне темных груд кирпича и мрачных деревянных строений.
Пустота: ни движения, ни людей, ни огонька.
Машина приближалась. Тихое завывание сирены, словно ее еле тронули, прорезало ночь. Звук раскатился по пустырю справа, по двору кирпичного завода слева. Я еще сильней нажал на газ, но бесполезно. Они двигались быстрее. Улицу осветил яркий свет красного прожектора: приказ остановиться.
Полицейская машина поравнялась со мной и попыталась преградить мне путь. Я, уклоняясь, резко повернул свой «крайслер» и круто развернулся: какой-нибудь дюйм — и у меня ничего бы не получилось. Я выровнял машину и помчался в противоположном направлении со всей скоростью, на какую она была способна. За собой я слышал визг тормозов, звук переключаемых скоростей, яростное завывание мотора. Свет от красного прожектора, словно гигантская метла, прошелся по двору кирпичного завода.
Бессмысленно. Они опять быстро догоняли меня. Я не видел выхода. Мне лишь хотелось скорей оказаться среди жилых домов, среди людей, которые, может быть, выйдут, может быть, потом вспомнят…
Делать было нечего. Полицейский автомобиль прижался сбоку к моему «крайслеру», и грубый голос прокричал:
— Стой — или будем стрелять!
Я подъехал к обочине и остановился. Убрав револьвер на место, я запер ящик. Полицейская машина покачивалась на рессорах рядом с моим левым передним крылом. Из нее выскочил толстый человек в полицейской форме.
— Вы что, никогда сирены не слышали? Вон из машины!
Я вылез и стал рядом со своим «крайслером» в свете луны. У толстого в руке был револьвер.
— Ваши водительские права! — пролаял он голосом жестким, как сталь.
Я молча вытащил права и протянул ему. Второй полицейский вылез из-за руля, подошел ко мне с другой стороны и взял их. Включив карманный фонарь, он просмотрел документы.
— Так, фамилия Марлоу, — сказал он. — Черт побери, этот тип — частный сыщик. Можешь себе представить, Конни?
Конни сказал:
— И больше ничего? Ну тогда это не понадобится. — Он сунул револьвер в кобуру и застегнул ее. — Я с ним и так справлюсь. Без оружия.
Второй осклабился:
— Еще бы! Мчится со скоростью пятьдесят пять миль, да еще пьян! Ничего удивительного!
Второй наклонился ко мне, все еще издевательски ухмыляясь, и вежливо произнес: