Он оставался внутри не дольше пяти минут. За окнами, то за одним, то за другим, загорался и гаснул свет. Наконец Дегамо вышел. Когда он направился к машине, свет погас и в верхней части двери. В доме опять стало темно, как и раньше.
Дегамо стоял около машины, курил и поглядывал на изгиб улицы.
– В гараже стоит только маленькая машина, – сказал он. – Повар говорит, что она принадлежит Кингсли, а его нет. Прислуга утверждает, что с утра его не видела. Я осмотрел все комнаты. Пожалуй, это правда. Под вечер приезжал Уэббер вместе со специалистом по отпечаткам пальцев. Порошок, которым для этого пользуются, повсюду в спальне. Уэбберу нужны отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с найденными в доме Лэвери. Неизвестно, удалось ли ему что-нибудь обнаружить. Где же может быть Кингсли?
– Мало ли где, – сказал я. – В пути, в гостинице, в турецкой бане, может быть, он там успокаивает свою нервную систему. Но я бы начал с его подружки.
Ее фамилия Фромсет, она живет на площади Сансет.
– Чем она занимается? – спросил Дегамо, садясь за руль.
– Она командует его конторой, а в свободное время командует им самим.
Но это не обычная конторская курочка. Она умна, и у нее есть свой стиль.
– Судя по положению дел, ей понадобится и то, и другое, – сказал Дегамо.
Мы опять повернули в восточном направлении. Через двадцать минут мы уже были на месте.
На седьмом этаже было тихо и прохладно. Коридор, казалось, был длиной в милю. Наконец мы оказались перед дверью, на которой позолоченные цифры образовывали номер 716. Рядом с дверью виднелась кнопка звонка из слоновой кости. Дегамо позвонил. Дверь тотчас же открылась.
На мисс Фромсет был стеганый халатик поверх пижамы. Ноги – в меховых туфлях на высоких каблуках. Темные волосы гладко зачесаны назад. По всей видимости, она только что стерла с лица крем и попудрилась.
Мы прошли мимо нее в небольшую комнату с двумя красивыми овальными зеркалами и темной старинной мебелью, обитой синим шелком. Это отнюдь не было похоже на меблированные комнаты. Она уселась на низенькую банкетку и спокойно ждала, пока кто-нибудь из нас заговорит. Я взял слово:
– Это лейтенант Дегамо из полиции Бэй-Сити. Мы ищем Кингсли. Дома его нет. Мы подумали, может быть, вы нам подскажете, где его найти.
Она ответила, не глядя на меня:
– Это очень срочно?
– Да. Кое-что произошло.
– Что же?
Дегамо грубо произнес:
– Мы только хотим знать, где Кингсли, девушка. Нечего устраивать спектакль!
Мисс Фромсет смотрела на него без всякого выражения. Потом она обернулась ко мне и спросила:
– Может быть вы все-таки скажете, мистер Марлоу?
– Я отвез деньги в «Павлиний погребок». Встретился с ней, как было условлено. Потом пошли вместе с нею в гостиницу, в ее номер, чтобы поговорить. Пока я там находился, появился какой-то мужчина, прятавшийся за портьерой, и оглушил меня. Я его не видел. Когда я пришел в себя, она была убита.
– Убита?
– Да, – сказал я. – Убита.
Она на секунду прикрыла глаза, уголки губ опустились. Потом пожала плечами, быстро встала и подошла к небольшому мраморному столику. Взяв сигарету из серебряного ящичка, прикурила и продолжала стоять, глядя на столик. Спичка в ее руке догорела, и она бросила ее в пепельницу. Потом обернулась к нам, прислонившись спиной к столику.
– Вероятно, я должна была бы поплакать, – сказала она, – но я не испытываю вообще никаких чувств. Дегамо сказал:
– В настоящий момент нас не интересуют ваши чувства, мисс. Мы только хотим знать, где Кингсли. Можете нам это сказать? Можете и не говорить. Во всех случаях кончайте ломать комедию. Ну, решайтесь!
– Этот лейтенант принадлежит к полиции Бэй-Сити? – спросила она у меня спокойно.
Я кивнул. Она медленно повернулась к нему и с достоинством произнесла:
– В таком случае, вы не имеете никакого права разговаривать в моей квартире таким тоном!
Дегамо посмотрел на нее мрачно. Потом осклабился, прошел в другой конец комнаты, уселся в глубокое кресло и вытянул ноги.
– Ну, ладно, – сказал он мне и махнул рукой. – Тогда говорите с ней сами.
Мне ничего не стоило бы вызвать коллег из полиции Лос-Анджелеса, но пока я им все буду объяснять, пройдет неделя!
– Мисс Фромсет, – сказал я. – Если вы знаете, где находится мистер Кингсли или куда он собирался, то пожалуйста, скажите нам. Вы же понимаете, что его необходимо найти.
– Зачем?
Дегамо закинул голову и захохотал.
– Малышка недурна! – сказал он. – Может быть, она считает, что от него нужно скрывать, что его половина отправилась на тот свет?
– Она гораздо умнее, чем вы думаете, – ответил я. Он перестал смеяться и прикусил большой палец, беззастенчиво разглядывая ее с головы до ног.
Мисс Фромсет спросила:
– Только для того, чтобы известить его о происшедшем?
Я вынул из кармана желто-зеленый шейный платок и показал его ей.
– Эта вещь была найдена в комнате, где произошло убийство. Я думаю, вам знаком этот платок?
Она посмотрела сначала на платок, потом на меня. При этом на ее лице ничего не отразилось. Она медленно сказала:
– Вы требуете от меня слишком многого, мистер Марлоу. Особенно если учесть, что как детектив вы проявили себя не блестяще.
– Я требую этого, – ответил я, – и надеюсь получить ответ. А блестящий я или не блестящий, не вам судить.
– Браво, браво! – сказал Дегамо. – Из вас двоих получилась бы отличная упряжка. Вам бы на пару в цирке выступать. Не хватает только акробатов. Но в данный момент...
Она перебила его, словно и не слышала его слов.
– Как она была убита?
– Она была задушена. Раздета, изнасилована, исцарапана и задушена.
– Такого Деррис не мог бы сделать, – сказала она спокойно.
Дегамо почмокал губами.
– Никто не знает, на что способен человек при некоторых обстоятельствах, девушка. Кто-кто, а уж полиция об этом знает!
Все еще не глядя в его сторону, она спросила равнодушно:
– Итак, вы хотите знать, куда мы отправились, выйдя от вас, проводил ли он меня домой и так далее?
– Верно, – сказал я. – Это часть того, что мы хотим знать.
– Он не отвозил меня домой, – продолжала она неторопливо. – Я взяла такси на Голливудском бульваре, минут через пять после того, как мы от вас вышли.
И с тех пор я его не видела. Я думала, что он поехал домой.
Дегамо сказал:
– Обычно такие мышки изо всех сил стараются обеспечить своему любимому алиби. Но, оказывается, бывает и по-другому, не так ли?
Мисс Фромсет обращалась ко мне одному:
– Он хотел отвезти меня домой, но это был бы большой крюк, а мы оба до смерти устали. Я говорю вам это так откровенно, потому что знаю, что это все равно не имеет никакого значения. Если бы я считала это важным, то молчала бы.
– Значит, время у него было, – сказал я. Она покачала головой:
– Я не знаю. И не знаю также, сколько для этого потребовалось бы времени. Прежде всего, откуда он мог знать, где она живет? Я ему не говорила, а он с нею не разговаривал. Мне же она не сказала. – Ее темные глаза настойчиво и вопрошающе искали мой взгляд. – Вы это хотели знать?
Я сложил платок и опять спрятал его в карман.
– Мы должны знать, где он находится.
– А я не могу вам этого сказать, потому что понятия не имею. – Глаза ее следили за тем, как я убирал платок. – Вы сказали, что вас оглушили. Значит, вы были без сознания?
– Да, меня оглушил кто-то, прятавшийся за портьерой. Я попался в ловушку. Она направила на меня револьвер, и я был занят тем, что старался отнять его. Теперь больше нет сомнений в том, что это она убила Лэвери.