Миер не издал ни звука, но задрожал от боли и обхватил свободной рукой колено.
Грофилд посмотрел на Дана и покачал головой.
— Я не люблю смотреть, как бьют людей,— сказал он ему, потом обратился к Миеру.— Данкворт... После того как вы взяли деньги у Дана, вы вернулись в отель, и там он набросился на вас?
— Да.
— Вы оба стали драться, и вы одолели его?
— Да.
Грофилд повернулся к Дану.
— Если он сейчас так нагло врет, то как я могу поверить в его историю?
— Я нагло вру? -— проговорил Миер, и снова в его голосе прозвучала печаль.
Дан нахмурился. Он посмотрел на Миера, потом перевел взгляд на Грофилда.
— У тебя слишком уверенный в себе вид.
— Так оно и есть. Во-первых, в обеих комнатах не было ни малейших следов борьбы. Немного крови на ковре перед одним из стульев, вот и все. Во-вторых, существует только один способ убить человека так, как был убит Данкворт: подкрасться к нему сзади, поднять его голову за подбородок и полоснуть ножом по горлу. Невозможно таким образом расправиться с человеком, когда он находится перед тобой, или во время борьбы с ним.
— Но зачем бы я стал убивать его? — воскликнул Миер.
Грофилд повернулся к нему.
— Потому что Дан справился с ним, и вы потеряли к нему доверие. Вы нуждались в нем, чтобы провернуть ограбление-завода, но, как только вы заполучили тринадцать тысяч Дана, все было кончено. К тому же вы ненавидели весь мир за то, что вас покинули, и вы хотели, чтобы Фрик Дана полностью принадлежал вам.
Миер захлопал глазами, его губы шевелились, пытаясь что-то произнести, но он так ничего и не сказал.
— Мерзавец, значит, все так и произошло? — угрожающим тоном проговорил Дан.
— Не бей его ногами, Дан,— сказал Грофилд.— Я только хотел прояснить, до какой степени может быть правдоподобна история со ста тысячами.— Он посмотрел на Миера.— Теперь я вас слушаю.
Миеру хотелось замкнуться в презрительном молчании, но он не посмел.
— Это не выдумка,— сказал он.-— У меня нет никаких причин вам лгать.
— Ну, рассказывайте же,— повторил Грофилд.
— Согласен.— Миер вытер губы обшлагом пиджака свободной рукой, которая тотчас же снова обхватила колено.— Данкворт был в тюрьме в начале этого года.
— И это меня не удивляет,— заметил Грофилд.
— Он сидел в тюрьме в Лос-Анджелесе и там познакомился с одним старым типом по фамилии Ентрикин. Они подружились. Вместе с другими заключенными этот старик еще раньше прорыл туннель, и по нему-то Данкворт и убежал. Я говорю правду. В Калифорнии он числился в списках убежавших, вы можете проверить это.
— У меня нет времени проверять,— сказал Грофилд.— Я охотно верю, что он убежал по туннелю, вырытому другими. Продолжайте.
— Хорошо,— сказал Миер.— Короче, самое интересное в отношении тех стариков, которые прорыли туннель, это то, что у них не было желания выходить из тюрьмы. Понимаете, они были старыми и не хотели покидать тюрьму, чтобы провести последние годы, скрываясь от полиции. Женщины для них уже ничего не значили. Они считали, что гораздо лучше оставаться в тюрьме.
Грофилд снова бросил' взгляд на Дана, но тот смотрел на Миера.
— Но,— продолжал Миер,— у всех есть семьи, и они стараются заботиться о них. И вот что они делают: они отправляются на несколько дней в поход. Они ничего не берут, кроме наличных, и у них где-то есть место, где они прячут свою добычу.
Грофилд улыбнулся.
— Очень красивая история,— сказал он.— Надеюсь, она настолько же правдива, как и хороша. Итак, значит, они заботятся о своих семьях?
— Это правда,— уверял его Миер.
— И что в этом самое удивительное,— вмешался Дан,— так это то, что у них не может быть лучшего алиби. Ведь их нельзя заподозрить, раз они в тюрьме.
— Да, очень красивая история,— повторил Грофилд,
Он продолжал улыбаться, так как эта история развеселила его.
— Но это еще не все,— сказал Миер.— Своим семьям они посылают только часть добытого, потому что хотят, чтобы после их смерти остались деньги, на которые те смогли бы купить себе ферму.
— Ферму, вот как,— проговорил Грофилд. Он широко улыбался.— Мне нравятся эти парни.
— В прошлом году,— продолжал Миер,— Ентрикин рассказал Данкворту, что у них в тайнике спрятано более ста тысяч долларов. В настоящее время там, вероятно, уже еще больше.
— А как могло случиться, что этот ненормальный старик так много рассказал Данкворту?
— Я думаю, старик поверил ему,— сказал Миер.— Кроме того, Данкворту оставалось еще более двенадцати лет, даже если бы он получил условное освобождение. Старик не хотел показывать Данкворту точное расположение туннеля, и тот силой заставил его рассказать. Таким образом ему удалось удрать.