— Вдруг это начало заговора против Брентов? Во всяком случае, происходящее мне не нравится,— сурово прибавил он.— А хуже всего, что заговорщики в первую очередь взялись за прекрасных молодых парней.
— Да,— мрачно согласился Эллери.
— И больше ты ничего не скажешь? А безумное избиение мертвого Мака? Похоже не только на ненависть, но и на психопатию. Куриный же бульон, несомненно, свидетельствует о неуравновешенном уме, что бы там ни фантазировал Велли.
— Однако и избиение, и бульон объясняются просто, отец,— спокойно сказал Эллери.— Я уже говорил: убийца имел на то причины.
— Выпороть мертвеца, оставить рядом чашку с бульоном...— Инспектор покачал головой.— Давай, я тебя слушаю.
— Хорошо.— Эллери немного помолчал. А потом сделал нелепую вещь. С самым серьезным выражением лица он запел на мотив колыбельной:
Эллери взглянул на отца. Глаза инспектора напоминали двадцатипятицентовики.
— Вот тебе и Старуха,— спокойно продолжал Эллери,— которая живет в ботинке, или, вернее, в доме, построенном благодаря обуви. Кроме того, здесь имеется и Ботинок в буквальном смысле. У Старухи была куча детей... целых шесть человек! То, что она не знала, как с ними справиться, по-моему, не подлежит сомнению. Вся ее нестандартность и жестокость — обыкновенная маска, скрывающая беспомощность.
— «Вот и давала им бульон...» — пробормотал инспектор.— Чашка в комнате Мака!
— Без хлеба,— сухо добавил сын.— Не думай, что это простое совпадение. Или следствие того, что доктор Иннис запретил ей употреблять хлеб.
— «А потом порола...»
— Да, по крайней мере Мака. А постель? Мака убили в постели. Ты все понял?
— Нет! — взорвался инспектор.— Никто не заставит меня поверить...
— Но ты уже веришь, отец,— вздохнул Эллери.— Ты ужасно впечатлительный. Безумцев вокруг полно, и, очевидно, теперь накатит целая волна преступлений, соответствующих «Сказкам матушки Гусыни». Однако подумай, могут ли сумасшедшие поступать разумно? Нет, не могут. У безумцев и преступления будут безумные. Преступления матушки Гусыни... Теперь ты видишь, что предпочитаешь верить в безумие обоих убийств? Видишь, что творит хитрый ум, затронутый сумасшествием, как использует ситуацию, чтобы выглядеть нормальным. Но разве может здравомыслие прикрыть безумие?
Инспектор Квин вздохнул.
— Ну, ну. Я вовсе не сомневаюсь, что тут работа здравомыслящего человека, а не сумасшедшего.
— Не обязательно.
Инспектор искренне удивился. Эллери улыбнулся.
— Пока точно ничего не известно. Я только говорю о возможном варианте. Преступление мог совершить и сумасшедший.
— Хотелось бы, чтобы ты выражался яснее,— раздраженно сказал инспектор Квин.
Эллери пожал плечами.
— Теперь у тебя множество версий для объяснения с прокурором.
— Прекрати!
— Ладно. Продолжим развитие нашей теории. Что приходит на ум в первую очередь?
— Гораций Поттс,— быстро ответил инспектор Квин.— Он пишет современные «Сказки матушки Гусыни».
Эллери засмеялся.
— Вот видишь, старая лиса.
— С ним все ясно так же, как ясен нос на твоем лице. Если близнецов убил ненормальный, то это сделал Гораций.
— Да, действительно.
— Гораций... человек, который едва соображает, что творит.
— Не будь таким уверенным,— нахмурился Эллери.— Гораций самый настоящий позер. Он знает гораздо больше, чем хочет показать.
— О чем ты?
— Я только размышляю, отец. Человек он неглупый. У него своеобразные взгляды на жизнь, и он пугается вопросов, ясных любому взрослому. Но он все отлично понимает, поверь мне.
— Какая разница,— рявкнул инспектор,— понимает или нет! Но он вполне мог стать убийцей. А по твоим словам, это исключается.
— Не обязательно.
— Послушай, у тебя есть какая-нибудь определенная точка зрения? — не выдержал инспектор. Его лицо покраснело.— Давай сначала,— заговорил он безнадежно.— Кое-какие вещи нам не известны...
— Ты хочешь прибегнуть к арифметике?
— Да, именно к арифметике! Пока все шестеро были живы, каждый получал по пять миллионов после смерти Старухи. После убийства Роберта их осталось пятеро. Теперь Мак. На четверых приходится по семь с половиной миллионов! Иными словами, убийца близнецов захапал на два с половиной миллиона больше!
— К чему же волноваться из-за двух с половиной миллионов,-— простонал Эллери.— Не всякий решится на преступление при гарантированных пяти. Впрочем, возможно, я не прав. Ты, отец, сам виноват, что произвел на свет бедняка.