— Обыщи его, Коротышка.
Коротышка обшарил меня, но безрезультатно.
— Оружие не найдено,— доложил он.
— Мы выберемся все вместе через черный ход,— сказал де Гармо.— Он наш, если мы успеем убраться прежде, чем сюда прибудет Уэббер. Этот ротозей не сумеет поймать даже мухи, попавшей в кипяток.
— Но ведь дело поручили не вам,— пробормотал Коротышка с сомнением в голосе.— Я слышал, будто вас отстранили, или что-то в этом роде.
— А что я теряю, если меня отстранили? — спросил де Гармо.
— Зато я могу потерять мундир,— возразил Коротышка.
Де Гармо нахмурился. Маленький полицейский покраснел, в его глазах появилось выражение страха.
— Ладно, Коротышка. Пойди и сообщи Риду.
— Только прикажите, и я все исполню, сержант. Я же могу и не знать, что вас выставили.
— Тогда веди его,— распорядился де Гармо.
— Слушаю, сержант.
Де Гармо приподнял пальцем мой подбородок.
— Развратник,— спокойно произнес он.— Чтоб тебя холера забрала.— И улыбнулся одними уголками толстых губ.
Глава 33
Мы вышли из номера Тальбота и направились по коридору в противоположном направлении от комнаты 618, из открытой двери которой по-прежнему падал свет. Возле нее стояли двое мужчин в мундирах и курили сигареты. Когда мы добрались до конца коридора, де Гармо открыл запасной выход, и мы сдали спускаться по бетонным ступенькам этаж за этажом. Внизу де Гармо остановился, положил руку на задвижку и прислушался. Затем обернулся ко мне.
— У вас есть машина?
— В подземном гараже.
— Превосходно.
Мы очутились в мрачном подвале. Негр вышел нам навстречу, и я подал ему свой номерок. Он взглянул украдкой на мундир Коротышки, но промолчал и указал на мой «крейслер». Де Гармо сел за руль, а я устроился рядом. Коротышка поместился на заднем сиденье. Мы выехали в темную влажную ночь. С дальнего конца улицы к нам приближался огромный автомобиль с двумя красными маяками. Де Гармо сплюнул через окно и развернул машину в противоположную сторону.
— Это Уэббер,— сказал он.— Опять опоздал на похороны. Ну и утерли мы ему нос, Коротышка.
— Не нравится мне это, сержант. Правда, не нравится.
— Выше голову, парень. У тебя есть шанс попасть в отдел убийств.
— Я бы предпочел просто носить мундир и быть сытым,— вздохнул Коротышка. Мужество быстро из него улетучилось.
Де Гармо прибавил скорость, потом снова замедлил ход. Коротышка неуверенно заметил:
— Вы, конечно, знаете, как следует поступить, но я думаю, к ратуше ехать незачем.
— Верно,— кивнул де Гармо.— Я туда и не собираюсь.
Машина медленно двигалась по направлению к миниатюрным домикам, окруженным маленькими садиками. Вскоре де Гармо притормозил у тротуара. Положив руку на спинку сиденья, он обернулся к Коротышке.
— Так ты считаешь, Коротышка, что это он ее убил?
— Похоже на то,— ответил маленький полицейский.
— Фонарь у тебя есть?
— Нет.
— Он лежит у левой дверцы,— вмешался я.
Коротышка порылся под сиденьем, нашел фонарь и включил его. Блеснул луч белого света.
— Осмотри-ка его затылок,— сказал де Гармо.
Свет приблизился. Я слышал, как маленький человечек дышит за спиной, и чувствовал прикосновение его пальцев к моей голове. Вот он дотронулся до опухоли. Свет погас, и снова наступила темнота.
— По-моему,— произнес Коротышка,— кто-то его хватил по башке, сержант. Ничего не понимаю.
— Девушку тоже ударили по голове,— заметил де Гармо.— Я внимательно осмотрел ее и обнаружил шишку на темени. Кто-то ее стукнул, и она потеряла сознание. Сперва убийца мог стащить с нее платье и изуродовать, а потом уже задушить. И все это тихо, без малейшего шума. Однако в том номере нет телефона. Кто же сообщил о преступлении, Коротышка?
— А мне-то откуда знать, черт побери? Позвонил какой-то парень и заявил, что на углу Восьмой улицы в «Гренаде» в номере 618 убита женщина. Рид тогда был занят, а тут появились вы. Дежурный говорил, что у этого человека голос был низкий, будто нарочно измененный. Своей фамилии он не назвал.
— Ладно,— сказал де Гармо.— Слушай, если бы ты убил эту девушку, то удрал бы оттуда?
— Естественно,— подтвердил Коротышка.— Что за вопрос? Эй! — крикнул он мне.— А почему ты не смылся?
Я промолчал. За меня ответил де Гармо:
— Ты бы не вылезал через окно ванной на пятом этаже и не забирался бы в чужую квартиру, где, вероятно, спят люди? Ты бы не стал выдавать себя за хозяина и тратить время на разговоры с полицией? Холера, эта девушка могла преспокойно пролежать там целую неделю. Ты бы сообразил, как использовать такую возможность, Коротышка?
— Ясное дело,— согласился Коротышка.— Я бы вообще не стал звонить. Но эти развратники и дегенераты вечно творят не разбери что. А у нашего парня мог быть сообщник, который треснул его по голове, чтобы свалить подозрение в убийстве на дружка.
— Что ж, для тебя неплохо,— пробормотал де Гармо.— Ну, мы тут ломаем головы, а наш гость, всегда такой болтливый, сидит, не открывая рта.— Он повернулся ко мне.— Что гы делал на месте преступления?
— Никак не могу вспомнить,— ответил я.— Травма окончательно отбила у меня мозги.
— Мы тебе поможем,— заверил де Гармо.— Отвезем в горы за несколько километров отсюда и оставим спокойно лежать под звездами. Ты у нас живо поправишься.
— Мне не по душе такие разговоры, сержант,— вмешался Коротышка.— Почему бы нам не поехать в ратушу и не закончить дело, как предписано уставом?
— К черту устав,— буркнул де Гармо.— Этот парень мне нравится. Я хочу с ним беседовать. Долго и откровенно. Его надо немного подбодрить, Коротышка, он очень робок.
— Я не желаю иметь к этому никакого отношения,— заявил Коротышка.
— А чего ты желаешь?
— Вернуться в ратушу.
— Тебя здесь никто не удерживает. Пойдешь пешком?
Некоторое время Коротышка молчал. Потом, наконец, спокойно произнес:
— Да, пешком.— Он открыл дверцу машины и вышел.— Я полагаю, вам понятно, что мне придется обо всем доложить начальнику.
— Правильно,— согласился де Гармо.— Передай Уэбберу мои поздравления. И скажи ему, что если в следующий раз он попросит себе сосиски, то пусть и для меня поставят прибор.
— Ничего не понимаю,— пожал плечами маленький полицейский и захлопнул дверцу.
Мы поехали дальше. Сначала спидометр показывал шестьдесят пять километров, потом стрелка скакнула на восемьдесят. На бульваре скорость немного уменьшилась. Нам встретилось по пути несколько машин, но в основном дорога была окутана мглой и тишиной. Мы выбрались на окраину города, и де Гармо заговорил:
— А теперь рассказывайте. Может, нам еще удастся все уладить.
Машина проскочила мимо госпиталя ветеранов войны. Во мраке ночи тускло светили уличные фонари. Я начал следующим образом:
— Сегодня ко мне на квартиру пришел Кингсли. Оказывается, он получил известие от жены. Она требовала денег. Дело сводилось к тому, чтобы ей их передать. Но у меня было и другое намерение. Ей объяснили, как она меня узнает. Встреча должна была состояться в ресторанчике на углу Восьмой улицы и Аргуелло.
— Она хотела удрать,— сказал де Гармо,— и имела на то основания. Взять хотя бы совершенное ею убийство.
Он поднял руку, потом снова опустил ее на руль.
— Я отправился туда через несколько часов после ее звонка. Мне сообщили, что она выкрасила волосы в рыжий цвет. Она прошла мимо меня, но я не узнал ее, поскольку никогда прежде не видел. Мне показывали только ее моментальное фото, а такие снимки далеко не всегда получаются удачными. Она послала за мной газетчика мексиканца. Я вышел на улицу. Она требовала денег, пытаясь избежать разговора. А мне было нужно, чтобы она обо всем рассказала. Наконец она согласилась, объяснила, что живет в «Гренаде», но попросила подождать десять минут.
Де Гармо прервал меня:
— Чтобы устроить засаду?
— Засада там действительно была, но вряд ли именно она ее организовала. Она вообще отнекивалась от моего посещения и требовала оставить ее в покое. Но с другой стороны, она понимала, что я пожелаю услышать объяснения, прежде чем отдам деньги. А может, все это было притворством. Играть она умела отлично, сам убедился. Короче, я отправился к ней, и мы поговорили. В ее рассказе не было ничего важного, пока речь не зашла об убийстве Лавери. Тут я заявил, что намереваюсь выдать ее полиции.