— Ври дальше,— хмуро бросил он,— продолжай свою брехню.
— Милдред не особенно нуждалась в нарядах и машине Кристаль Кингсли, но они могли ей пригодиться. А особенно пригодились бы ей деньги Кристаль. Кингсли сообщил мне, что у его жены была привычка всегда носить с собой большие суммы. И кроме того, с ней, наверное, были драгоценности, которые легко реализовать. Все это превращало убийство Кристаль в дело одновременно и полезное, и приятное. Таковы мотивы. А теперь перейдем к средствам и обстоятельствам. Всему помог случай. Она поссорилась с Биллом, и он куда-то отправился пьянствовать. Она хорошо знала своего Билла: он бы не скоро вернулся домой. А ей как раз требовалось время. В противном случае дело провалилось бы в самом начале. Она должна была уложить свои вещи, вывезти их на машине и спрятать так, чтобы никто не мог их найти. Оттуда ей предстояло вернуться пешком, затем убить Кристаль Кингсли, надеть ее одежду, нацепить на жертву свою и утопить труп в озере. Для всего этого нужен был порядочный срок. Что касается самого убийства, то я предполагаю, что она напоила или оглушила чем-нибудь женщину и утопила ее уже дома в ванне. Это логично и просто. Будучи медицинской сестрой, она знала, как действовать, не оставляя следов насилия. Она умела хорошо плавать — Билл нам рассказал. Мертвое тело нужно было упрятать в глубоком месте так, чтобы оно не всплыло. Это нетрудно сделать человеку, прилично держащемуся на воде. Она поместила тело под досками, надела платье Кристаль Кингсли, выбрала и уложила в чемодан те вещи, которые пришлись ей по вкусу, села в машину Кристаль и уехала. А в Сан-Бернардино наткнулась на своего знакомого Лавери.
Лавери знал ее как Мэриел Чейз. У нас нет оснований считать, что он слышал ее настоящее имя. Вероятно, он видел ее здесь и, возможно, направлялся именно сюда, когда они встретились. А этого она не хотела допустить. Конечно, он бы застал только запертый дом, но мог встретить Билла, а она не желала, чтобы тот точно был осведомлен о ее отъезде. Ведь в таком случае при обнаружении тела без труда установили бы личность покойной. Поэтому Мэриел стала соблазнять Лавери, а это было легко: нам прекрасно известна его привычка не пропускать ни одной молодой женщины. Чем больше, тем лучше. Поймать Криса Лавери ничего не стоило для такой красавицы, как Милдред. Короче, она сошлась с ним, и они отправились в Эль-Пасо. Оттуда она втайне от Лавери послала телеграмму. Потом они вернулись в Вай-Сити. Помешать возвращению она была не в силах. Он стремился домой, а она не могла далеко отпустить его. Лавери представлял для нее опасность. Ибо мог уничтожить видимость доказательства, что Кристаль Кингсли уехала на Восток. Если бы начались поиски Кристаль, они неизбежно привели бы к Лавери, и с той минуты за его жизнь не дали бы ломаного гроша. Если бы сперва поверили, что он никуда не уезжал с Кристаль — а это действительно и произошло,— то вскоре начали бы проверять факты, и его встреча с Мэриел выплыла бы наружу. Словом, поиски состоялись, и Лавери был убит в своей ванной тотчас после моего посещения. Это по существу объясняет все, за исключением того факта, что Мэриел вернулась в его дом на следующее утро. Но убийцы часто так поступают. Она говорила, что он забрал ее деньги, но я не верю этому. Скорее можно предположить, что она рассчитывала найти в его доме припрятанные на черный день суммы или хотела спокойно закончить свою работу, уничтожив следы и направив подозрение на миссис Кингсли. Каждая из причин довольно правдоподобна. Ко времени моего визита она собиралась уходить, и ей пришлось разыграть комедию.
— Кто ее убил, сынок? Похоже, ты не считаешь убийцей Кингсли? — заметил Паттон.
Я посмотрел на Кингсли и сказал:
— Вы ведь не разговаривали с ней по телефону? А мисс Фромсетт уверена, что беседовала с вашей женой?
Кингсли покачал головой.
— Сомневаюсь. Ее трудно обмануть подобным образом. Она объяснила, что голос жены показался ей очень изменившимся и искусственным. Но тогда у меня не возникло подозрений. Они появились уже здесь. Как только я вошел в этот дом, то почувствовал что-то неладное. Все было слишком чисто и тщательно прибрано. Кристаль не оставляла помещения в таком порядке. У нее обычно по всей спальне разбросаны платья, на полу валяются окурки, а кухня заставлена бутылками и стаканами. Всюду полно грязной посуды и мух. Сначала я подумал, что жена Билла все прибрала, а потом вспомнил, что она не смогла бы этого сделать. Ведь как раз в тот день она поссорилась с Биллом, а потом была убита или покончила с собой. Я думал о ситуации очень хаотично и не пришел ни к каким выводам.
Паттон поднялся и вышел на крыльцо. Вернувшись, он вытер платком рот, снова сел на стул и задумчиво посмотрел на де Гармо. Тот неподвижно стоял у стены. Его правая рука по-прежнему безвольно свисала.
— Я еще не слышал о том, кто убил Мэриел. Тебе известно, сынок? Или эту загадку еще предстоит разгадать?
Я ответил:
— Это сделал тот, кто не нашел другого выхода. Тот, кто ее любил и ненавидел. Тот, кто был полицейским в душе и не мог позволить ей скрыться после убийства нескольких человек подряд. Тот, кто не был в достаточной степени полицейским, чтобы арестовать ее и позволить случившемуся выйти наружу. Кто-то, похожий на де Гармо.
Глава 39
Де Гармо выпрямился, отодвинулся от стены и криво усмехнулся. Потом сделал правой рукой молниеносное движение, и в ней блеснул револьвер. Он заговорил, обращаясь ко мне, но не глядя на меня:
— Я не думаю, что вы при оружии. У Паттона оно есть, но я полагаю, что он не сумеет достаточно быстро пустить его в ход. Имеются ли у вас какие-нибудь доказательства, чтобы обосновать последнее предположение? Или это брехня, не стоящая внимания?
— Некоторые есть,— ответил я.— Их не много, но я надеюсь найти новые. Кто-то стоял около получаса за зеленой портьерой в «Гренаде», причем так тихо, как умеет только полицейский. У этого человека была полицейская дубинка, и впоследствии он, даже не поглядев на мой затылок, знал, что меня ударили по голове. Помните, что вы сказали об этом Коротышке? Как вы могли догадаться, что убитая женщина также оглушена ударом дубинки, когда у вас не было времени для осмотра трупа? Кто мог сорвать с нее платье и разодрать ей кожу с какой-то садистской ненавистью, как не мужчина вашего типа, испытавший сильные чувства к женщине, которая превратила его жизнь в ад? У кого ее кровь под ногтями, что легко проверить экспертизой? Я готов поклясться, что вы, де Гармо, не разрешите Паттону взглянуть на ногти вашей правой руки.
Де Гармо поднял револьвер и бледно улыбнулся.
— А как же я нашел ее? — спросил он.
— Алмор видел, как она входила или выходила из дома Лавери. Это так взволновало его, что он вызвал вас, едва заметив, что я кручусь поблизости. Но как вы отыскали ее квартиру, я понятия не имею. Однако ничего трудного тут нет. Может, вы спрятались в доме Алмора и следили за ней или поехали вслед за Лавери. Для полицейского это дело опыта.
Де Гармо кивнул и некоторое время постоял, молча о чем-то думая. Лицо его было хмурым, но в серо-стальных глазах я не замечал страха. В комнате стало душно от чувства неотвратимого несчастья. Однако казалось, что де Гармо ощущает его в меньшей степени, чем каждый из нас.
— Я хочу уйти,— заявил он.— Может, не очень далеко, но ни один сельский полицейский не задержит меня. Есть возражения?
Паттон спокойно сказал:
— Тебе не удастся, сынок. Ты же знаешь, что я обязан тебя арестовать. Хотя никаких доказательств я не получил, все же я не могу позволить тебе скрыться.
— У тебя такое хорошее большое брюхо, Паттон, а я неплохо стреляю. И ты думаешь, что сумеешь меня остановить?
— Думаю,— ответил Паттон и поправил волосы под сдвинутой на затылок шляпой.—- Правда, еще не вполне представляю как. Я не хочу, чтобы мне продырявили живот, но и не могу разрешить, чтобы кто-то превращал меня в посмешище.
— Отпустите его,— попросил я.— Ему не выбраться из этих гор. Поэтому я его сюда и привез.
Паттон рассудительно заметил:
— При аресте он может кого-нибудь ранить, а это нехорошо. И если такое неизбежно, то в данном случае должен пострадать я.
Де Гармо улыбнулся.