Это событие не внесло особых перемен в мою школьную жизнь, но постепенно ребята начинают со мной заговаривать. Некоторые девочки вместе со мной ходят домой, другие здороваются. Меня по-прежнему никто не приглашает после школы играть, не приглашают на день рождения, о которых на переменках столько разговоров, но уже не всегда свои два квартала я иду одна. На следующем уроке физкультуры я уже не самая последняя, кого приглашают в волейбольную команду.
— У тебя появляются друзья, — говорит миссис Чигане. — Я видела, как ты шла домой с двумя американскими барышнями.
— Да, может быть, — говорю я, но знаю, что настоящей подруги у меня нет. Подруги знакомы с мамами, ходят друг к другу в гости, разговаривают по телефону. У нас дома телефона нет, да я бы и не хотела, чтобы кто-то пришел к нам на Парк-авеню. Я не вынесла бы, если бы кто-то увидел заставленные вещами комнаты и попросил бы разрешения заглянуть в шкаф и примерить что-нибудь из моей одежды. У меня нет ни столика с зеркалом, ни сумочки с косметикой, а мне кажется, что очень важно уметь красить брови и щеки. Другие девочки занимаются этим после уроков.
Домашнее чтение — еще один вид учебы. Некоторые книжки, например, «Маленькие женщины», рекомендовали прочесть учителя, но большинство мы с Беатой разыскиваем в библиотеке сами. Беата после школы ходит убирать квартиры, я тоже два вечера мою посуду в ночном клубе «La Rue», но в пятницу вечером мы обычно свободны. Если есть деньги, мы отправляемся в центральную городскую библиотеку. Иногда ходим в кино, хотя единственный кинотеатр, куда мы можем позволить себе пойти, находится на улице Огайо, билет здесь стоит двадцать пять центов. Вокруг стриптиз-клубы и бары, поэтому все время надо быть начеку. Здесь бывает много молодых парней в военной форме из Форта Бенджамина Харрисона и потрепанных старых мужчин, которые так и норовят дотронуться до вашей спины или ног. Нам часто приходится пересаживаться с места на место, чтобы без помех досмотреть фильм до конца. Обычно же мы пешком преодолеваем двенадцать кварталов до филиала библиотеки на углу Тридцатой улицы и Меридианной. Мы проводим там вечера напролет, выбираем книги и читаем, устроившись перед камином в удобных креслах со спинками, пока не появляется кто-нибудь из взрослых, и мы сразу же уступаем ему место.
Мы прочитали все, что рекомендовали нам учителя. Мисс Бихлер посоветовала мне прочитать книгу «Я помню маму», она меня огорчила, а не порадовала, как надеялась учительница. История девочки, которая в школе так одинока, потому что она из другой страны, вначале мне понравилась, но потом показалась совершенно невероятной. Я не могла представить себе, как это мама помогает мне подружиться с другими детьми, приглашая их к себе в сияющую чистотой кухню, улыбается, готовит им угощение, старается им понравиться. К большому удивлению мисс Бихлер, в одном из домашних сочинений я призналась, что прочитала «Анну Каренину».
— Ты ее поняла? — спросила мисс Бихлер.
— Конечно. Книга мне очень понравилась.
Мама тоже прочла ее, когда ей было двенадцать. Я заявила, что собираюсь читать «Войну и мир», но тут мисс Бихлер подвела черту.
— Ты для этой книги еще слишком мала. К тому же не стоит все время думать о войне. Пора интересоваться и чем-то другим…
Я не говорю ей, что, хоть и не все поняла, но с большим интересом прочитала «Прощай, оружие» и «По ком звонит колокол», она бы решила, что я совсем ненормальная. Совершенно случайно я наткнулась на книгу, которая была написана как будто для меня — «В Бруклине растет дерево». В ней рассказывалось о бедной девочке, которой тоже приходится одной ходить по пустым, полным опасностей улицам, потому что родителей своих она видит редко. Мне еще никогда не попадалась книжка, которая рассказывала бы о ком-то, кто находился бы в столь понятной, близкой мне ситуации, да еще в Америке, а не в какой-то другой стране или в другом столетии. Я сказала мисс Бихлер, что это самая любимая из прочитанных мной книг.
— «В Бруклине растет дерево»? Неужели? Не слишком ли? И ты ее поняла? — спросила мисс Бихлер, как я и ожидала.
— Да, да, я поняла, — ответила я. Правда, мне хотелось спросить у мисс Бихлер про некоторые места, но это бы только подтвердило, что книга эта не для домашнего чтения. Одно место я ни за что не могла понять, сколько над ним ни билась. Френсис и ее брат заглянули в коробку, которой дала им поиграть их разбитная тетушка, запретив открывать, и нашли что-то похожее на надувные шары телесного цвета, надули их и вывесили за окно. Я не могла понять, почему всем стыдно, почему все так рассердились. Только через много лет я пойму, что это были за шары.