— Я все надеюсь, что простыня соскользнет-таки.
Это была, конечно, шутка, но история разнеслась по всей Парк-авеню, наделив Бумбиериса отнюдь не присущей ему наивностью.
Мистер Бумбиерис тоже изучает английский. Во время общих обедов и в гостях, когда всегда полно народу, он подзывает нас с Беатой.
— Подойди сюда, девочка, — говорит он, оглядываясь, нет ли поблизости миссис Чигане, которая всякий раз дает ему тычка в бок и велит вести себя пристойно, если он очень уж зарывается. Он вытаскивает тонкую брошюрку с замусоленными уголками. На обложке женщина, блузка с одного плеча соскользнула, ноги раскинуты, она призывно машет рукой. Есть у него и другие книги, на которых изображены пышногрудые женщины, глядя на них, он дрожит, потеет и вытирает лоб.
Книжица раскрывается на его любимом месте.
— Так, — произносит мистер Бумбиерис, — Агата, ну-ка, учи меня английскому. Я хочу слышать, как ты произнесешь. Говори громко. Интересно, что это значит? Здесь написано куунт[3] и фуук[4], — нарочито длинно, с подвыванием, произносит он гласные, и при этом тяжело дышит.
— Подойди, Беата, ты же играешь в театре в Латышском центре. Выразительное чтение поможет тебе усовершенствовать актерское мастерство. Произноси ясно. Читай это место, где написано coont и foock.
Мы пробуем отойти от него.
— Держись от него подальше, — советует Беата, — он чудовище.
— Произнеси оба слова вместе. Произнеси фуук юур[5] куунт.
Он прижимает меня к углу дивана.
— Скажи, я хочу услышать, как ты это произнесешь.
Миссис Чигане приближается к нему с посудной тряпкой в руке.
— Старый развратник, — говорит она, — оставь девочку в покое. Я про тебя все знаю.
— Я ничего не делал. Что я сделал? Она ходит в школу, у нее преимущество в получении образования, мне правительство их не предоставило, она получит бесплатное образование, ее учат английскому. Я хочу только, чтобы она и меня поучила.
— Замолчи! — миссис Чигане размахивает посудной тряпкой. — Отойди от девочки. Сейчас же!
Но мистер Бумбиерис не уходит, и она бросает в него тряпкой, угодив прямо в лысую макушку.
— Миссис Чигане следовало быть более сдержанной. Я думала, она лучше воспитана, — позже с осуждением произносит мама.
Но и этот неслыханный поступок утихомиривает мистера Бумбиериса только до следующего раза.
— Что это такое? Что значит прик?[6] — шепчет господин Бумбиерис. — В словаре неправильный перевод. Ну же, девочки, скажите, как это произносится.
Все латышские семьи письменно обязались в течение последующих двадцати лет жертвовать определенную сумму латышской общине, и был куплен дом с тремя спальнями на углу 25-й улицы и Центральной авеню. Дом запушен и постепенно ремонтируется. По вечерам и в конце недели здесь проводятся поэтические вечера, лекции, беседы, ставят пьесы, даже дают концерты, репетируют любители народных танцев. Беате все это нравится, и она меня дразнит, что я, вот, все одна да одна, все за книгами, а она ходит в Центр, как только выпадает возможность — после уроков или после работы. Домашние задания она делает поздно ночью, сидя на полу в коридоре, чтобы свет никому не мешал.
Одна в кино я ходить не могу, но я им увлечена по-настоящему. После того случая с женщинами в автобусе миссис Тумсите в кино ходить отказалась, а Беата, если не работает, предпочитает пойти в Центр, репетировать или отбиваться от комплиментов полудюжины латышских парней, которые в перерывах любой ценой пытаются добиться ее внимания.
Как-то осенним вечером я одна отправляюсь в кино. Я знаю, что должна быть очень осторожной. Поход в кино на улицу Огайо с ее стриптиз-клубами совершенно исключается. В кинотеатре на 16-й улице идут черно-белые фильмы о преступлениях и наказаниях, например, «Выхода нет» и «Я — беглый каторжник». В кинотеатре «Esquire» гораздо интереснее. Фильм «Наследница» заканчивается тем, что Монтгомери Клифт стучится в двери Оливии де Хэвиленд, а его не впускают, в фильме «Чужие в поезде» Фарли Грейнджер замышляет убийство жены, в фильме «Место под солнцем» Монтгомери Клифт наблюдает, как тонет Шелли Уинтерс. А в центре города идут цветные фильмы, в которых прекрасно одетые женщины и мужчины влюбляются, и конец в этих фильмах всегда счастливый. Так я и отправляюсь в кинотеатр «Loew» на Пенсильвания-авеню. Домой я доберусь благополучно, потому что остановка автобуса всего в одном квартале от нас, на хорошо освещенном углу. Останется только глянуть, кто сидит у меня за спиной, и быстро мчаться, если за мной кто-нибудь увяжется. На отрезке 24-й улицы между Центральной авеню и Парк-авеню свет выключают рано. Маленький продуктовый магазин и сапожная мастерская работают только до пяти. Но я не хочу думать об опасностях, которые подстерегают меня по дороге домой. Я с восторгом думаю о том, что увижу, как танцует и поет Мици Гейнор и как за ней ухаживают.