— Сэр Эдвард не англичанин. Отец его был малаец, а мать проститутка, привезенная из Лондона.
Сэр Мориц окончил свои приготовления к отъезду и нежно распрощался с Рожером. Он еще раз повторил ему:
— Не доверяй мужчинам и… опасайся женщин.
XVII
БАЯДЕРКА
В тот же вечер магараджа устроил у себя во дворце ночной праздник, на который собралось множество военноначальников, браминов, визирей и раджей. На улицах шумела пестрая толпа народа, у всех веселый оживленный вид.
Приглашенные вводятся в тронную залу и располагаются сообразно этикету. Посредине залы стоят два серебряных трона с голубыми атласными подушками, на которых восседают магараджа Гвалиора и его могущественный сосед гвиковар Бароды. Рожер, в качестве гостя, также занимает почетное место. Взгляды всех с любопытством обращаются на него.
Зала сияет огнями. Ее мраморные колонны и стены с инкрустацией сплошь увешаны огнями.
Являются музыканты и фокусники. Начались музыка и представления, закончившиеся пляской баядерок. Все это мало занимало Рожера и он собирался уже удалиться в свою комнату, как вдруг двери залы растворились и шесть невольников внесли серебряную корзину, наполненную цветами. Они поставили ее посредине круга, образованного музыкантами, и удалились.
Оркестр заиграл тихую, очаровательную мелодию. Мало-помалу цветы зашевелились, начали высыпаться из корзины и из под них появилась… женщина.
Рожер едва удержался от крика восторга.
Она стояла, стыдливо скрестив руки на груди, с опущенным и глазами, полуоткрытыми устами. Она слышала восклицание молодого человека и ее черные глаза бросили на него продолжительный, страстный взгляд.
Рожер невольно побледнел. Стройный бюст баядерки плотно облекался красным лифом. Вокруг бедер обвит прозрачный газовый шарф. Вся фигура — стройная и страстная — возбуждает чувственность и желания.
Она начала танцевать.
Сначала она тихо покачивалась на одном месте, сладострастно шевеля своим бюстом, запрокинув голову и полузакрыв глаза.
Но, мало-помалу, движения ее стали быстры. Волосы ее распустились и упали почти до земли и она как бы в припадке бешеной страсти начала кружиться с непостижимой быстротой.
Рожер не мог отвести от нее глаз. Забыты честолюбивые мечты, забыта жажда славы. Огненный взгляд баядерки пробудил в нем чувственность.
Но музыка внезапно стихла и танцовщица исчезла. Рожер вернулся к действительности.
В эту самую минуту присутствовавшие поднялись со своих мест и преклонили колени перед роскошным паланкином, только что внесенным в залу. Молодой человек последовал общему примеру. Золотые занавеси паланкина зашевелились, между ними показалась очаровательная голова, увенчанная диадемой. То был царь королей, наследник Пуны, единственный потомок солнца.
То был Сама.
Когда присутствовавшие поднялись с колен, занавесы закрылись и паланкин уже удалялся.
— Сама, Сама, — смущенно повторял Рожер.
Он схватился за голову, как бы стараясь уловить какое-то воспоминание. Горькая улыбка скривила его губы.
— Это только король! — сказал он. — Жаль…. Что делать — при первом случае я пожертвую за него жизнью в сражении.
Рожер провел бессонную ночь. Дворец Ужеина казался ему населенным двумя призраками. Над ним склонялось то божественное лицо Самы, то он чувствовал в своих объятиях трепещущее от страсти тело баядерки.
Небо и земля! Но, о разочарование, о ирония судьбы! Сама только король!
Наступил день и он жадно ухватился за занятия. Он отогнал неотвязные видения и погрузился в рассматривание разных стратегических планов.
Легкий шум заставил его повернуть голову. В дверях стояла молодая индуска. Она подошла к Рожеру и подала ему букет цветов.
— Недостающую в этом букете розу, — сказала она, — ты найдешь при восходе луны у фонтана Сварга.
И молодая девушка исчезла так быстро, что Рожер не успел даже спросить ее, кто прислал ему этот букет.
Он не понимал языка цветов, но понял, что букет прислала ему женщина. Женщина! А что, если его позовет на свидание баядерка Вали?
Он задумался, вдыхая в себя запах цветов. Им начинало овладевать вчерашнее опьянение.
— Нет, — вскричал он, бросая букет, нет. — Я не пойду на свидание. Вали хороша, но я помню слова дяди: «Берегись женщины».
И он снова принялся за прерванную работу.
— Да благословит Дурга твои дни! — внезапно раздался возле него гнусливый голос.
Удивленный Рожер встал.