Оставался другой бочонок.
Осторожный Дюкатель догадался накрыть его крышкой. Но однажды утром, когда перед лавкой остановилась повозка поставщика масла, Шапуль взял веревку и крепко привязал бочонок к оси.
Паради постарался испугать лошадь и жители квартала увидели нечто неописуемое.
Лошадь понеслась вдоль улицы Кювье, по набережной Сен-Бернар, площади Вальхюбер и Аустерлицкому мосту.
За ней прыгала бочка, из которой сыпался в грязь чернослив. Бочонок оказался разбитым в щепки.
Паради поглотил столько чернослива, что у Шапуля сделалось расстройство желудка. Весь квартал смеялся по этому случаю целую неделю.
Лавочник был поражен. Весь чернослив пропал! А его было на тридцать франков! Лавочник подал в суд.
Паради внезапно исчез. Шапуль же был арестован и брошен на сырую солому тюрьмы.
Перепуганная тетка Берлокен начала метаться туда и сюда. Она поставила свечу у св. Этьен-дю-Моне, сходила к секретарю полиции, в мэрию и к адвокату.
Все было бесполезно.
Госпожа Берлокен проливала горькие слезы. Не зная, что предпринять, она обратилась к господину Дюрану.
Таинственный господин Дюран повидался с Дюкателем, прокурором и через два часа Шапуль был выпущен на свободу.
С этой минуты Шапуль и Паради поклялись друг другу, что, так или иначе, а они докажут свою благодарность господину Дюрану.
III
ГОСПОДИН ДЮРАН ПРИНИМАЕТ СТРАННЫХ ЖИЛЬЦОВ
Господин Дюран жил одиноко и ни с кем не виделся.
Он очень часто получал письма, покрытые множеством печатей и иностранных штемпелей.
— Эта переписка не христианская! — говорила госпожа Берлокен.
Однажды вечером в ее ложу явились два человека со странными голосами, в необычной одежде, с большими редкими бородами, черными огромными глазами и бронзовым цветом лиц.
На одном из них висел на веревке ящик, завернутый в шерстяную материю.
Незнакомцы заговорили на незнакомом языке и госпожа Берлокен поняла только, что они спрашивают господина Дюрана.
Шапуль счел своей обязанностью проводить их в третий этаж.
Он позвонил у дверей. Господин Дюран сам отворил ее. Он нисколько не удивился появлению двух незнакомцев, но устремил проницательный взгляд на Шапуля.
Тот почтительно снял свой бумажный колпак и кубарем слетел с лестницы.
На другой день, к великому удивлению привратницы, господин Дюран нанял над своей комнатой обширную комнату и поместил в нее двух незнакомцев.
В комнату было внесено огромное количество дров и велено было починить камин.
С этой минуты господин Дюран стал реже посещать кафе Ласепед, к великому удивлению госпожи Берлокен. Все это произвело немало шума в доме.
Соседки стали чаще собираться к госпоже Берлокен и за чашкой кофе шли бесконечные толки о странных людях, поселившихся в доме.
— Вы бы подучили Шапуля разузнать все! — говорили кумушки.
Но Шапудь сам сгорал от любопытства и начал, купно с Паради, следить за незнакомцами.
Они узнали скоро, что одного из них зовут Бирруб и что другой редко выходит из своей комнаты, где постоянно поддерживает огонь в камине.
Бирруб же часто выходил из дома. Они стали следить за ним.
Незнакомец бродил по городу, останавливаясь иногда перед уличными фокусниками.
Он любил преимущественно бродить по набережным и смотреть, как таскают клади с пароходов.
Он подходил иногда к какой-нибудь бочке из больших, брал ее в руки и раскачивал в воздухе с самодовольным видом.
Увидя когда-либо, как шесть или семь человек носильщиков тащили на себе какую-либо тяжесть, он не мог выдержать, останавливал их, брал их ношу и нес ее, как щепку.
Дотащивши ее до места назначения, он шел далее, даже не оглянувшись.
— Это Геркулес! — говорил себе Паради.
Однако, господин Дюран скоро запретил Биррубу эти невинные забавы, которые обращали на него всеобщее внимание.
Тогда гамены перенесли свои наблюдения на другого чужестранца.
Однажды Шапуль надел туфли и осторожно подкрался к двери комнаты, занимаемой двумя странными людьми.
Он тихо нагнулся, опершись руками на колени, и приложил глаз к замочной скважине.
В камине с глухим треском горели дрова. Пламя их ярко освещало всю комнату.
Чужестранец стоял посредине комнаты и ел рис, только что приготовленный им самим.
Окончив свой обед, он взял в углу знаменитый ящик, обернутый шерстяной материей, уселся перед огнем и открыл его.