Сама хотела было попросить объяснения этих слов, но господин Дюран круто повернул разговор в другую сторону.
— Через несколько дней, — сказал он, — мы отправимся на первое представление в театр. Рашель будет играть в «Сиде» роль Шимены. Посмотрим, какое действие произведет это на Рожера. Я пришлю вам ложу. Вы хорошенько должны будете наблюдать за Рожером. Согласны? До свидания.
И Дюран ушел, не дожидаясь ответа.
IX
ПЕРВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ВО ФРАНЦУЗСКОМ ТЕАТРЕ В 1842 ГОДУ
19 января 1842 года во Французском театре давали Сида.
Мадемуазель Рашель, игравшая уже четыре года, успела создать одиннадцать ролей, в числе которых были: роль Камиллы, Гермионы и Есфири.
Ее дебюты начались при почти пустой театральной зале. Теперь же, эта самая зала давала шесть тысяч сбора — сумма громадная для того времени.
Знаменитая артистка пользовалась в эту минуту громкой славой и каждое ее появление на подмостках было событием.
На представление Сида собрался весь Париж. Представители политики, финансов, искусства, литературы, театра — все толпились в здании театра.
Литература сосредоточилась у оркестра и видимо распадалась на две партии.
Из классиков наиболее заметны:
Старик Мун из Французской академии, автор «Велизария» и «Силлы».
За ним баснописец Ивенс, служивший мишенью «молодежи».
Классики аплодировали Рашель, потому что она играла в трагедии. Но они помнили и предпочитали трогательную Дюшенуа, так хорошо умевшую плакать.
На театральной почве, разделявшей оба лагеря, были заметны:
Превознесенный до небес Скриб, избалованный общественным мнением и уже миллионер.
Спокойный и насмешливый Жюль Жанен, испускавший остроты, чтобы облегчить свой переполненный ум. Довольный самим собой, он снисходительно относился к другим.
На скамьях романтизма первое место занимал Теофиль Готье, гордо потрясавший своей львиной гривой.
Он и тогда уже славился как скульптор стиля. Но на нем не было красного жилета, блиставшего во время битвы за «Эрнани».
Рядом с ним виднелся продолговатый, изящный профиль певца Роллы.
Дальше — широкие жесты, курчавая голова, откровенная улыбка знаменитого рассказчика Александра Дюма.
И классики и буржуа единодушно осуждали его великодушно-беспорядочную жизнь, но все невольно поддавались очарованию его ума и веселости. Все читали его романы и аплодировали его драмам.
Вещь редкая — Дюма оставил после себя сына.
За ним виднелся могучий профиль Бальзака, уже успевшего примириться с неудачей, постигшей на подмостках его Вотрена.
Он верил уже в свою звезду, так как держал в руках все нити своей колоссальной «Человеческой комедии».
Около литераторов группировались живописцы, также разделившиеся на партии.
В то время еще не было и речи о реалистах и импрессионистах, но были сторонники колорита и световых эффектов.
На представлении присутствовали главы обоих партий.
Один — величественный и спокойный, как Гомер.
Другой — нервный и задумчивый, как шекспировский Гамлет.
За шумной толпой живописцев виднелась сравнительно более спокойная группа музыкантов.
То были: Адольф Адам, несомненный талант, остроумный и веселый собеседник. Прежде всего бросались в глаза его черная борода и очки. Он явился, чтобы заставить себя полюбить трагедию.
Гектор Берлиоз, непризнанный гений и желчная натура, с орлиным профилем и волосами, похожими на лес, над которым пронеслась бури.
Дальше теснились рисовальщики.
Остроумный Гранвиль, элегантный, глубокий Гаварни — портретист enfants terribles и состарившихся лореток.
Писатель, рисовальщик и актер Анри Моннье и многие другие.
В ложах напротив сцены сияли красотой: красавица графиня Л., до безумия любимая принцем крови, и госпожа Г., называемая десятой музой.
Муж последней обладал ничтожным литературным талантом, но составил себе состояние во сто тысяч ливров годового дохода.
Рядом блестели две звезды хореографического искусства: сестры Тереза и Фанни Э., из которых одна вышла замуж за короля.
Певица К., бывшая королевой Кипрской в опере и сделавшаяся последовательно графиней, герцогиней и принцессой.
Полусвет так же имел своих представительниц в лице мадемуазель N. из театра Гимназии и госпожи О. из Варьете.
На краю балкона сидела личность, долго занимавшая собой публику театров и прозванная «персиянином».