Я смотрю на дорогу, в этом месте как раз крутой поворот.
— Только не здесь, — говорю я. — Подожди, Ричи. Немного дальше.
Он жмет на газ.
— Как в гангстерских фильмах, — говорит он. — Послушай резину.
Раздается вжжжжж… Понимаете, что я хочу сказать…
— У тебя шины в порядке? — спрашиваю я его.
— Не знаю. Я этим никогда не интересовался.
— Сверни вправо.
Мы только что выехали на Потомак роуд и едем по ней. Не сворачивая, до самой Фолз роуд. Не сворачивая — это громко сказано, ближе к Фолз дорога идет вверх и начинает ужасно петлять.
— Теперь поднажми, — говорю я. — Тут мы уже не встретим блюстителей порядка.
Мы едем и едем. Осталось миль двенадцать. На такой скорости это дело пятнадцати минут. Даже меньше. Двенадцать минут… Мы уже подъехали к тому месту… я вспоминаю девицу на обочине дороги… Одновременно вспоминаю и о малышке Салли.
— Ричи, ты знаком по Клубу с Салли? Такая маленькая, лет семнадцати?
— Да, — кивает он. — Выглядит она на семнадцать.
— Ты ее хорошо знаешь?
— Как и все, я с ней трахался.
— О! — восклицаю я, немного поостыв. — Она что, под каждого ложится?
— Не совсем, — отвечает Ричи. — Она разборчивая.
— Скажешь тоже. Ты полагаешь, она долго меня будет ждать? Я пообещал ей вернуться через час.
— Уже поздно. Она наверняка дрыхнет.
И верно, уже половина пятого, но в июле это не то чтоб очень поздно.
— Ричи, давай не поедем туда прямо сейчас. Сперва отдохнем, — предлагаю я.
— Ты в своем уме? Да ты просто дрейфишь.
— О! Мамочка моя…
Я чувствую себя несчастным маменькиным сынком.
— Ну тогда жми на газ, скотина, — заключаю я.
Вот и Фолз роуд, но нам нужно свернуть влево.
А Ричи все набавляет скорость, правда, недолго — похоже, мы подъезжаем. Он встает на обочине. В трехстах метрах перед нами — большое белое строение, крыша просвечивает сквозь деревья. Сквозь вязы, если быть точным.
Ричи смотрит на меня и говорит:
— Делать что-либо бесполезно. Слишком светло.
— Ты просто дрейфишь.
— Ничего подобного. Отдохнем малость и вернемся. Нам не мешает отоспаться.
— А! Черт! Мог бы сказать и раньше. Я бы успел навестить Салли.
— И был бы не прав, — говорит Ричи, глядя мне прямо в глаза.
— Это еще почему?
— Тебе очень хочется полечиться? — спрашивает он.
— Не может быть! Она похожа на девчушку, которую причащают без исповеди.
Просто неслыханно — что за твари эти бабы, ни черта не понимают!
— Так значит, я дешево отделался?
— Тебе всегда везло, — говорит Ричи. — Предупреждаю тебя также, что ей не семнадцать, а все двадцать восемь. Иди, поспи малость.
Я просто валюсь с ног. Мы залезаем в машину и отъезжаем. Проезжаем мимо дома — ошибки быть не может, он здесь единственный. Затем сворачиваем на первую попавшуюся дорогу и ставим бьюик так, чтобы потом отправиться в нужном нам направлении.
Растягиваемся на сиденьях, положив руки под затылок. Тут полным полно деревьев, веселенькая местность. Я какое-то время любуюсь пейзажем, вдруг вижу малого, который выходит невесть откуда. У него подбит глаз, он высокий и крепкий. Я узнаю его губы. Они малость припухли. На нем костюм из полосатого тика.
— Фрэнк, вылезайте, — говорит он мне. — Продолжим. Я хочу взять реванш.
Это мой господин X. Я смотрю на Ричи. Он не шевелится. Тут я замечаю, что другой малый держит его под прицелом — настоящий профессиональный пистолет, калибр не меньше пяти сантиметров.
Ничего не поделаешь.
— Вы жаждете показательных выступлений? — спрашиваю я и делаю обманное движение. Хватаю его за руку, и он отлетает. Этот номер я с ним уже проделывал. А пока я получаю по морде… Что ж, нужно терпеть. Я отбиваюсь. Есть еще порядком всяких трюков, приемчиков, с помощью которых можно отомстить, Я не бью ниже живота, он — тоже, мы же не дикари.
Мы резвимся минут пять и оба покрываемся потом.
— Если бы не эта дурацкая юбка, мы могли бы ускорить темп.
Он останавливается.
— Достаточно, — говорит он. — Вам никогда не говорили, что вы вдвойне м…?
Я застываю с открытым ртом. Он пользуется случаем и бьет меня в кончик подбородка. Я падаю, и он нежно подбирает меня с земли.
— Это был мой должок, птенчик, — говорит он. — Я не сержусь, но долг есть долг. Так вот, хочу вас сразу предупредить, что китаец не умер.
Я немного вяло ворочаю языком, что помогает мне, однако, спустить тормоза и высказать ему все, что я думаю:
— Вы, мусора чертовы, — начинаю я, — банда предателей! Только и умеете, что размахивать кулачищами, — да так, что мозги вылезают наружу; вы у меня в печенках сидите.