Старшая весталка Перпенния, к сожалению, не являлась строгой наставницей. Великого понтифика не было в Риме — Метелл Пий воевал против Сертория в Испании. Следующей по старшинству весталкой была Фонтейя, после нее — двадцативосьмилетняя Лициния, потом восемнадцатилетняя Фабия, за которой следовали Аррунция и Попиллия — обеим по семнадцать лет. Перпенния и Фонтейя, ровесницы, насчитывали уже по тридцать два года. Лет через пять они выйдут в отставку. Поэтому эти две старшие весталки думали только о своем уходе да еще о том, что стоимость сестерция падает. Их беспокоило, достаточно ли окажется их когда-то приличного состояния, чтобы обеспечить себя на старости лет. Ни одна из них не собиралась замуж после того, как закончится их срок. Хотя брак бывшим весталкам не запрещали, считалось, что такой брак не будет счастливым.
Так что заниматься всем приходилось Лицинии. Третья по возрасту среди шестерых, она была самой богатой. И хотя она состояла в более близком родстве с Лицинием Муреной, нежели с Марком Лицинием Крассом, великий плутократ тем не менее считался ее кузеном и другом. Лициния приглашала его как консультанта в финансовых вопросах, и три старшие весталки проводили с ним по многу часов, обсуждая финансовые и торговые дела, вложения денег и отбившихся от рук отцов, когда вопрос касался прибылей от приданого дочери-весталки.
Пока Катилина развлекался с Фабией буквально под их носом, Клодий тоже предпринимал свои попытки. Сначала Фабия не понимала, чего добивается этот юноша. По сравнению с опытным Катилиной Клодий был совсем еще зелен. Но когда Клодий схватил ее и начал покрывать ее лицо поцелуями, бормоча нежные слова, Фабия допустила ошибку — стала над ним смеяться и прогнала его. Этот смех долго еще звенел у него в ушах. Нельзя так обращаться с Публием Клодием, который привык получать все, что хотел. Раньше никогда и никто над ним не смеялся. Столь страшное оскорбление было нанесено его представлению о себе, что он решил немедленно отомстить.
И выбрал очень римский способ мщения — судебный процесс. Но не тот относительно безобидный процесс, который, например, возбудил восемнадцатилетний Катон после того, как его обманула Эмилия Лепида. Катон обвинял ее тогда в нарушении обещания. Публий Клодий обвинил Фабию в непристойном поведении. А в римском обществе, где не применяли смертную казнь даже за преступления против государства, непристойное поведение было единственным преступлением, которое автоматически влекло за собой смертный приговор.
Клодий не ограничился местью одной только Фабии. Одинаковые обвинения были выдвинуты против Фабии (с Катилиной), Лицинии (с Марком Крассом) и Аррунции и Попиллии (обе — с Катилиной). Были организованы два процесса: один разбирал дело весталок, где обвинителем выступал сам Клодий, другой судил обоих любовников, где друг Клодия, Плотий (он тоже стал писать свое имя простонародно, не «Плавтий», а «Плотий») обвинял Катилину и Марка Красса.
Все обвиняемые были оправданы, но сами суды вызвали большой переполох. Присущее римлянам чувство юмора проявилось в полной мере, когда Красc просто объявил, что его интересовала не добродетель Лицинии, а ее приличная собственность за городом. Правдоподобно? Присяжные решили, что да, правдоподобно.
Клодий очень старался «утопить» женщин, но защитником их оказался очень способный и знающий Марк Пупий Пизон, которому помогала внушительная свита младших адвокатов. Крайняя молодость Клодия и отсутствие реальных доказательств говорили отнюдь не в его пользу, особенно после того, как большая группа наиблагороднейших римских матрон удостоверила, что все три обвиняемые весталки — virgo intacta, девственницы. В завершение Клодиева провала судья и присяжные выдвинули иск против него самого. Заносчивость и дикая агрессия, необычные в столь молодом человеке, восстановили против него решительно всех. Молодые обвинители обычно талантливы, но немного робки. Однако слова «робкий» в словарном запасе Клодия не существовало.
— Тебе не стоит быть обвинителем, — с самыми благими намерениями посоветовал ему Цицерон после окончания суда. Он, конечно, тоже входил в группу защиты Пупия Пизона, потому что Фабия была сводной сестрой его жены. — Твоя злость и предубеждение слишком очевидны. В тебе нет беспристрастности, необходимой для успешной карьеры обвинителя.