В то время как западные современницы древнерусских женщин получали приданое чаще всего в виде денег, движимости[434], в русских документах содержится немало примеров получения в качестве приданого недвижимой собственности. «Придаными» землями в актах названы село Елизаровское Олены, жены Андрея Михайловича Плещеева; деревня Задешинская, которую Мавра Корякина передала монастырю; деревня Болдинская Мавры Румянцевой, отданная ею по завещанию сыновьям Василию и Долмату; деревня Ворохобьино, данная в «придании» дочери Ульяне троицким старцем Феогностом[435]. В других грамотах передаваемые по завещанию дочерям земельные массивы, хотя и не названы прямо «придаными», являлись тем не менее таковыми. Прежде всего это земли, упоминаемые в духовных знатных женщин как принадлежащая именно им собственность, отличная по характеру от «примыслов» и «прикупов»[436]. Потенциально «придаными» землями можно назвать и такие, которые упоминаются в духовных как будущее приданое дочерей: «А что волости за княгинею за Ульяною, ис тых волостии дети мои… дадут дчери ее Сурожик, село Лучиньское…» Или в другом акте: «…тщери своей Екатерине как взростет велел есми ей дати сыну своему Захарью деревню Ботвиньево». Есть и другие свидетельства подобного рода[437]. Двинская купчая иллюстрирует ситуацию, когда «дети», братья, уже отдали «ю (сестру. — Н. П.), како си могуть»: «…село… Фофановское со всеми угодьи… Федоре дали братья Аврам и Яков отчину свою…»[438].
В актах описана и такая ситуация, когда завещанные женщинам земли могли после их смерти переходить во владение не зятю, а внуку, т. е. и являться приданым, и входить в парафернальное имущество. Например, отец-завещатель передавал незамужней дочери в пользование часть своей вотчины на срок «до ее живота, а по животе, ино внуку моему князю Василию»[439].
Еще один вариант можно назвать нереализованным приданым. Так, верейский и белоозерский князь Михаил Андреевич в первой духовной, составленной в 1486 г., завещал дочери Анастасии «в Ярославском уезде свои два села», оговаривая незыблемость ее прав на земельную собственность: «А будут те селца надобны моему господину великому князю, и господин мой князь велики даст моей княгине Настасье в тех земель место свои земли». Однако в духовной, написанной позже, Михаил Андреевич завещал Анастасии только «триста рублев», не упоминая никаких сел[440]. Возможно, что к тому времени ярославские села уже перешли во владение Анастасии Михайловны в связи с ее замужеством (в последней духовной фигурирует «зять Осиф»).
Отмечая свидетельства самостоятельного распоряжения «придаными» землями (пожалование монастырю, завещание) замужними женщинами и случаи их совместных с мужьями акций (продажа, пожалование «по приказу» матери, дарение сыну)[441], мы не обнаружили фактов неограниченной власти супруга над жениным приданым. О приоритетных правах женщин на собственное приданое говорит и судьба приданого при прекращении брака: оно по закону переходило чаще всего к детям, а в случае бездетности возвращалось родителям[442]. В реальной же жизни муж и жена в отношении приданого составляли нередко единое юридическое лицо или находились в совладении (имели «свои половины») на протяжении всей совместной жизни[443]. Не случайно и в формуляре грамот, связанных с совместным распоряжением приданым в форме недвижимости, появляется указание на согласие жены в общей супружеской сделке: «А что жены моей село Елизаровское приданое в Переяславском уезде, и мы, со своею женою Оленою поговоря, дали есмя по любви то село… сыну своему…»[444]
Разумеется, одним из главных путей приобретения недвижимости замужними женщинами было наследование ими части «отчины» по мужской и женской родственным линиям[445]. В случае если завещатель передавал «по душе» все наследство монастырю, родственники (в том числе жены) получали лишь движимость. Иногда такая сделка оформлялась следующим образом: «…што в моем селе да и в деревнях, и то серебро прикащики мои зберут, да дадут жене моей»[446].
Большая группа документов о наследовании земельной собственности представительницами господствующего класса связана с получением ими земли по завещанию мужа (34), отца (14), матери (2), свекрови (5), брата (1), дяди (1). Некоторые знатные женщины «отказывали» свои земли внукам, племянникам, сыновьям; другие — передавали их «по душе» монастырям (таких духовных 5 плюс 16 упоминаний в других актах)[447].
434
Starodawne prawa polskiego pomniki. T. I. Warszawa, 1856. S. 170–171. Подробнее см.:
436
«А что ее село Репеньское и прикуп, то ее есть…» (ДДГ. № 12. С. 34); «Да мелница княгини моей… а мелнице княгини моя вольна…» (там же. № 17).
437
ДДГ. № 4. С. 15; АСЭИ. Т. I. № 543. С. 422. См. также: ДДГ. № 71. С. 250–251; АСЭИ. Т. III. № 67. С. 98–99, или АЮ. Т. I. № 410. С. 436.
441
АСЭИ. Т. I. № 438. С. 327; № 562. С. 440; № 630. С. 543; Т. II. № 29. С. 25; АЮ. Т. I. № 71 (X).
442
АСЭИ. Т. I. № 630. С. 543; ДДГ. № 87. С. 350, или СГГД. Ч. I. № 131. Ср. духовную XVI в. (АЮ. Т. I. № 414).
443
В новгородской купчей Василия у супругов Лукерьи и Петра читаем: «А та Мехеева половина земли Лукерьина отчина на гори…» (ГВНП. № 174. С. 215).
445
Случаи, когда завещатель не обладал недвижимым имуществом (например: АЮБ. Т. I. № 84. С. 547), не рассматриваются.
446
АЮБ. Т. I. № 82. С. 543; АСЭИ. Т. I. № 501; Т. III. № 494; ГВНП. № 271; АЮ. Т. I. №. 415.
447
В некоторых актах встречаются упоминания о наследовании нескольких родственников (например, и дочери, и жены), поэтому общее количество рассматриваемых документов не совпадает с количеством упоминаний.