Глава 2
В последующие дни я много думала об этом вечере. В какой-то степени, анализировала. Возможные варианты его развития. Вероятность того, что все могло сложиться совершенно иначе. Например, я могла бы отправить Алину, а сама остаться с Викой. Или мы вдвоем могли бы остаться и попробовать как-нибудь выкрутиться. В конце концов, не так ей было и плохо. Да и оставался шанс, что начнется что-нибудь из репертуара непредвиденных обстоятельств. Пожар или наводнение. Всегда надо надеяться на лучшее. Но тогда я почему-то решила свершить нечто героическое. Или безрассудное. Или абсурдное. Или хоть что-то.
Я оставляю Алину с Викой наедине, а сама выхожу в коридор. Я еще не придумала, что конкретно сделаю, но шампанское придает мне уверенность. Начинаю завидовать Вике. В некоторых случаях лучше сидеть у унитаза и блевать. Уже через несколько дней пойму, что была чертовски права.
Останавливаюсь у зеркала во всю стену, достаю из сумочки красную помаду. Красный цвет должен с чем-то ассоциироваться. Страсть? Желание? Огонь? К счастью, меня такие ассоциации не преследуют. Даже в страшных снах. Но на мужиков действует безотказно. Проверено. Он пробуждает в них самые древние инстинкты. Это атрибутика силы и власти. Недаром красный – цвет революционеров и женщин. Он располагает к действию. Остается только дать сигнал. На мне нижнее белье красного цвета. А на губах красная помада. Я во всеоружии.
Снова оправляю юбку. Смотрю на себя сзади. Чтобы никаких стрелок на колготках, прилипших соринок, ненужных складок на материале. Идеально.
Двигаюсь дальше по коридору, поднимаюсь по лестнице на вторую палубу. Впереди еще один коридор, и я на месте. До меня доносятся приглушенные звуки музыки. Фрэнк Дюваль. Узнаю его безошибочно. Шедевр светлой меланхолии.
Моя ладонь дотрагивается до стеклянных дверей. Я секунду медлю, чтобы уже в следующее мгновение оказаться в просторном зале. Здесь приятный полумрак. В каждом углу напольные бра овальной формы, из которых струится мягкий ненавязчивый свет. У стен стоят длинные диваны цвета обожженных кофейных зерен, на полу – палас цвета молочного золота.
Всего их четверо. Четверо мужчин, и они сидят друг на против друга. О чем-то беседуют. Но стоит мне появиться, как в меня впиваются их взгляды. И это не потому что я умопомрачительно выгляжу. Хотя в действительности так оно и есть. Своим появлением я прервала их разговор. Нарушила тишину. Чуть ли не подслушала исповедь.
Моя улыбка чиста и невинна. За ней скрывается бесхитростность ребенка.
– Помешала? – произношу нараспев. Голос, тихий и глубокий, скользит к ним. Осторожно. Будто ожидая приглашения быть услышанным.
Преодолеваю несколько ступенек. Приближаюсь. Иду медленно, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон. Положительных, разумеется.
– Конечно, нет, – мужчина средних лет улыбается мне и встает со своего места. Это называется воспитание. Он единственный, кого я знаю из этой компании. Его зовут Морозов Сергей Владимирович. И я с ним. И Вика. И Алина. Пиджак от его костюма небрежно брошен рядом, черная рубашка расстегнута на несколько пуговиц.– Господа, познакомьтесь это Анна.
Мне кивают. Я киваю в ответ.
Теперь замечаю и других присутствующих. Краем глаза. Взгляд привык ни на ком не останавливаться. Не задерживаться.
– Не против, если составлю компанию? – смотрю исключительно на Сергея. Остальные меня мало волнуют. Подхожу к нему, и он целует мне руку. Легко, чуть насмешливо. Но у меня не возникает сомнений в его искренности.
– Располагайся, – он обводит помещение рукой в приглашающем жесте. Между диванами сервировочный столик. На нем стоят фрукты, бокалы, бутылки. Натюрморт из достатка, богатства, тщеславия. В какой-то степени я тоже часть картины. Атрибут роскоши.
В этом месте происходит новый поворот сюжета. До этого момента еще был шанс для благополучного окончания вечера. Например, я могла бы сесть на свободное место в конце дивана. Или рядом с Сергеем. Но у меня сегодня красный день календаря. Стандартные решения не приветствуются. Главное, чтобы в моих движениях не было ни капли неуверенности или сомнений. Любой жест должен выглядеть самым легкомысленным образом. Так, будто я каждый день занимаюсь тем, что сажусь на колени к незнакомцам.
Все это проносится в моей голове за долю секунды. Ровно столько мне требуется, чтобы развернуться и на мгновение увидеть глаза того, к кому я собираюсь трепетно прижаться всем телом. Говорят, глаза зеркало души. Если следовать этому определению, то душа у этого человека хрен знает где, но точно не в глазах. Там нет ни души, ни даже ее намека. Не проглядывается и тусклого ее отражения. Напоминаю себе, что все это не по настоящему. Понарошку. Только на каких-то десять-пятнадцать минут. Но тогда все еще было не поздно передумать, изменить траекторию движения и сесть хотя бы скромно рядом. Возможно, это помогло бы мне в дальнейшем. Но нет… Я просто перестаю об этом думать.