Эта смугляночка с приятным неаполитанским акцентом, большими и печальными бархатистыми глазами, чужая, как и он, в краю веселых улыбок, хорового пения, массовых возлияний и горных походов, стала для него чем-то большим, чем просто объект наблюдения. Ее худенькая, как у подростка, фигурка, проницательный и грустный взгляд много перестрадавшей женщины, ее невинная улыбка будили в нем нежность, желание защитить ее, приласкать, неодолимое стремление быть с ней рядом и долго, бесконечно долго глядеть ей в глаза, не говоря ни слова.
Розалия приходила вместе с Карин по утрам, когда первые лучи солнца начинали золотить гостиничную террасу со столиками для завтрака. Фрау Мартина с материнской заботой подавала им толстые ломти местного пахучего черного хлеба, намазанные маслом с медом или вареньем. Они пили некрепкий светлый кофе с молоком, к которому отдельно подавали в кувшинчике еще и сливки.
Они ели все вместе, и временами Розалия бросала на Микеле взгляды, приводившие его в замешательство, пока Карин и фрау Мартина, то и дело посмеиваясь, обменивались фразами на непонятном языке.
Потом девушки шли гулять к перевалу. Иногда он шел с ними, но чаще оставался на террасе и грелся на солнышке, наслаждаясь панорамой и наблюдая за туристами, которые группами по двадцать человек поднимались наверх в кабине, сверкавшей на солнце, как чистое серебро. Туристы проходили мимо террасы, а потом разноцветными муравьями расползались по лесным тропам. После обеда все втроем шли к бассейну. Микеле поглядывал на стройную и подтянутую фигуру Карин, всегда укрывавшейся под большим пляжным зонтиком, но ему больше нравились мягкие и женственные очертания тела Розалии, с каждым днем все более смуглевшего под лучами солнца. Розалия была солнечным существом, простым и понятным, в то время как Карин сохраняла лунную загадочность и неприступность. Мужчины бросали на нее восхищенные взгляды, но она не обращала на них никакого внимания.
Прошло несколько дней, и Микеле ожидал, что его вот-вот вызовут обратно на Сицилию. Интерес Кало к двум девушкам заметно угасал, юноша понял это по его тону в ежевечерних телефонных разговорах.
На пятый день случилось нечто необычное и непредвиденное, нарушившее привычный ход событий. На лужайке у бассейна появился незнакомый молодой человек, с виду настоящий северный бог: высокий, атлетически сложенный, светловолосый, со светлой кожей и большими голубыми глазами. Под купальными плавками угадывались признаки мужественности, гордиться которыми мог бы любой представитель сильного пола.
Мужчины смотрели на него с завистью, женщины буквально поедали его глазами. Микеле не удостоил бы его взглядом, если бы молодой незнакомец не направился прямиком к Карин, читавшей книгу.
Молодой человек тихонько наклонился над ней, обнял и поцеловал в волосы. Микеле Фьюмара вскочил на ноги, готовый вмешаться, но Карин, узнав молодого человека, любовно обняла его в ответ. Между ними завязался приветливый разговор на том дурацком языке, из которого Микеле не понимал ни слова.
– Извини, – улыбнулась Карин, повернувшись к Розалии, – увидимся за ужином. – Она набросила халатик и направилась к отелю в сопровождении вновь прибывшего. Они шли в обнимку, радостно улыбаясь.
Микеле готов был последовать за ними, чувствуя себя полным идиотом.
– Не стоит беспокоиться, – вмешалась Розалия, выручая его из трудного положения. – Карин сказала, что мы увидимся за ужином. Значит, она не убежит.
– Я только хочу, чтобы она не подвергала себя риску, – пояснил он смущенно.
Розалия улыбнулась с несвойственным ей лукавством.
– Это что, приступ ревности в пользу третьего лица? – она явно намекала на Барона.
– Я такими делами не занимаюсь, – нахмурился он. – По мне, пусть ваша подруга гуляет с кем хочет.
– Только не надо преувеличивать, – посоветовала Розалия. – За все время, что мы здесь, это первый мужчина, который с ней заговорил.
– Вы его знаете? – рискнул спросить Микеле Фьюмара.
– Протестую, ваша честь, – усмехнулась девушка, – вопрос не по существу.
– Я только хочу, чтобы она осталась цела и невредима, – объяснил он, краснея. Каждый новый шаг ставил его в глупейшее положение.
Розалия знаком пригласила его сесть с ней рядом.
– В этом смысле она вне опасности, – уверенно сказала девушка, – можете не сомневаться.
Им хотелось пить, и они заказали апельсинового сока.
– Никогда в жизни мне не приходилось попадать в такое дурацкое положение, – признался он.
– А вы делайте, как я: я давно уже ничему не удивляюсь, – посоветовала она ласково и дружелюбно.
– Вы очень дружны? – спросил он.
– Я очень признательна Карин. Она помогла мне обрести веру в будущее, снова встать на ноги…
Подошел официант забрать пустые стаканы.
– А может, нам стоит одеться и пойти прогуляться? Что скажете? – робко предложил Микеле. – Мне так хорошо с тобой, Розалия… – Он опустил глаза и нежно провел пальцами по ее руке.
НОВОСТИ С ТЕЛЕТАЙПА
На борту яхты «Сорейя» заработал телетайп. Стрекот клавиш заставил Роже Жину, секретаря Акмаля, выйти из полузабытья. Это был француз лет тридцати с небольшим, владевший четырьмя языками, включая арабский, и работавший на Акмаля уже около десяти лет. Последние два дня он не смыкал глаз, прикованный к проклятой машине категорическим приказом хозяина сообщать ему в любое время дня и ночи все новости, касающиеся Южной Африки и особенно Бурхваны.
Роже поднялся с вращающегося кресла, в котором задремал, протер усталые и покрасневшие от бессонницы глаза и попытался сфокусировать их на сообщении, постепенно появлявшемся на белом листе. Все было как в тумане, и он даже испугался, но потом спохватился, что на нем нет очков. Нашарив их на столе, он нацепил их на нос и принялся читать:
«Юнайтед Пресс. Четверг, 27 августа. Сообщение агентства Умпоте, Бурхвана (ЮПИ). Попытка государственного переворота в карликовой южноафриканской стране».
Именно этой новости он ждал последние сорок восемь часов. Протянув руку к телефону на столике рядом с телетайпом, Роже снял трубку и нажал красную кнопку.
– В чем дело? – ответил через несколько секунд голос Акмаля.
– Новости из Бурхваны, – сообщил француз.
– Сейчас иду, – живо откликнулся бедуин.
Акмаль вошел в прокуренную кабину непричесанный, усталый, в желтой шелковой пижаме и шлепанцах на деревянной подошве. Он взял листок и принялся читать:
«Поступило сообщение о попытке путча в Бурхване. Сигналом к перевороту стало распространенное на днях известие о смерти князя Асквинды. Глава независимого государства на юге Африки появился на публике в сопровождении своего помощника Чоо Авабы, опровергнув тем самым ложные слухи и подтвердив удовлетворительное состояние своего здоровья.
Отборными воинскими частями Умпоте пресечены попытки захватить аэропорт, телерадиоцентр и другие жизненно важные объекты. В столице царит порядок. По неподтвержденным данным, за спиной заговорщиков стоял Чоо Аваба, спутавший планы путчистов ложным известием о здоровье президента.
Алмазные рудники Бурхваны, основной источник ее благосостояния, бездействовали в течение многих месяцев вследствие экономического бойкота. В настоящее время они возобновили работу в полном объеме. Биржевики всего мира с нетерпением ожидают известий о курсе акций «Ай-Би-Би», единственной компании, принимающей участие в разработке природных ресурсов независимого африканского государства…» Акмаль тяжело облокотился на край стола.
– Как это могло случиться? – пробормотал он и, шатаясь, вышел из комнаты.
Поднявшись на лифте, Омар вошел в свою спальню и растерянно огляделся по сторонам, словно видел все это впервые: шелка, парчу, бесценные картины. Великолепное убранство казалось чужим и зловещим, словно его коснулась порча.