– Ты обязательно должен помочь Бруно, – Муза прижалась к нему, ища защиты. Она не могла наглядеться на него. Как он был красив, с лицом корсара и поэта, с околдовавшим ее пламенным взглядом!
– Я хочу тебя, – взволнованно прошептал он.
Она тоже хотела его, но о силе ее желания Юсеф никогда бы не узнал, потому что мудрое женское сердце вело ее заповедными тропами туда, куда не смело проникнуть любопытство даже страстно влюбленного мужчины.
Она следила за ним из-под ресниц: привычным жестом он провел пальцем по своим густым усам. В такие минуты Юсеф многое бы отдал, чтобы узнать, о чем она думает. У него не было других жен или наложниц. Он был ей бесконечно предан и после рождения троих детей желал ее так же страстно, как в первый день. Но он робел перед нею: ее гордость и целомудрие внушали ему страх. Он знал, что, стоит ему по неосторожности сказать или сделать что-то, задевающее ее женскую гордость, она вполне способна потребовать развода и вернуться в Европу. Она отдавала ему свою преданность, но в обмен требовала любви и уважения. Это был молчаливый уговор, который ни один из них никогда не нарушал.
Юсеф протянул ей сильную руку с длинными нервными пальцами, чтобы помочь подняться. Прежде чем отправиться на ужин с детьми, он хотел побыть с ней наедине.
– Я хочу остаться с тобой, – тихим, молящим голосом сказал он.
– Твои желания похожи на тебя самого, – легкий румянец окрасил ее смуглые щеки. Потом, спохватившись, что позволила себе выйти за рамки нежного ритуала, она добавила: – Пожалуйста, привези мне из Цюриха крем для лица, здесь его не найти. Я дам тебе записку с названием. Это особый крем от морщин. Новый и, говорят, очень эффективный.
– От морщин? – Он смотрел на нее в изумлении. Просьба показалась ему забавной: такая женщина, как его жена, никогда не стала бы говорить с мужем о косметике, к тому же у нее не было морщин.
– Разумеется, это для шахини – твоей матери. – Она позволила ему помочь ей подняться, и они вместе пошли навстречу новому волшебному сну.
Самолет летел над швейцарской территорией, приближаясь к Цюриху, оставалось несколько минут до посадки. Солнце било в иллюминаторы, отражаясь во внутреннем убранстве салона. Белые облачка неподвижно застыли между небом и землей. Юсеф все еще ощущал кожей медовое прикосновение ночи любви, проведенной с Музой: у нее был дар заставить его почувствовать себя самым сильным и желанным на свете. Шум двигателей и легкое покачивание самолета в воздушных потоках убаюкивали его, и он позволил себе отдаться этому ощущению.
В его сознании мысли о Бруно перебивались воспоминаниями о только что проведенной ночи. Стюард принес чашку чаю с жасмином.
– Посадка через десять минут, – объявил летчик.
Юсеф пристегнул ремень безопасности. Небо было совершенно чистым, приближающаяся земля казалась огромным зеленым садом. От такого зрелища глаза Музы загорелись бы восторгом.
– Мне бы хотелось, – как-то раз сказала она ему, – чтобы мой двор был зеленым лугом. – Она обожала зеленую Европу, обилие цветов, высокие тенистые деревья.
Врожденное стремление к зеленой свежести в противовес суровой наготе пустыни было общим для всех арабов. Некоторые шейхи нанимали европейских мастеров садоводства и возводили сказочные сады в теплицах с искусственным орошением, причем вода стоила дороже нефти.
Муза хотела обзавестись лугом и получила его. Юсефу удалось осуществить невиданную ранее операцию по пересадке шестисот квадратных метров лугового дерна в несколько сантиметров толщиной, поднятого на корню, разрезанного на куски, скатанного, как ковер, и перенесенного из Италии в Абу-Даби при помощи воздушного моста. Год спустя благодаря прилежному труду пяти садовников двор шахини Музы все еще был мягким зеленым лугом, по которому она и ее подруги могли гулять босиком.
Адмад бен Юсеф с усилием заставил себя оторваться от воспоминаний о своей любимой жене и принялся воссоздавать в мозгу историю Бруно. Когда самолет пролетал над Средиземным морем и над Италией, шейх попытался четко обрисовать себе теперешнее положение Барона. Сейчас, укрывшись в самом центре своего родного острова, он начал войну. Поражение в ней могло стоить ему жизни.
Пока самолет делал заход на посадку, шейх Адмад бен Юсеф уже составил в уме ясное представление о ситуации и о мерах, которые необходимо было принять, чтобы обеспечить хорошие шансы на успех.
«СЕКРЕТНЫЙ ПАКЕТ»
Внезапно раздавшийся телефонный звонок заставил его проснуться. Джордж Брайан провел беспокойную ночь, ему с трудом удалось заснуть из-за осаждавших его мыслей и, не в последнюю очередь, из-за страшной жары, повисшей над Нейпа-Вэлли. Было семь часов утра. Затекшей со сна рукой он вслепую нашарил на ночном столике аппарат.
– Кто говорит? – спросил он сонным голосом.
Кто это мог быть в такой час, если не Сара Майлз, его верная секретарша?
– Это я, Джордж, – она обожала своего босса, проработала у него много лет и ни за что на свете не стала бы его беспокоить зря. – Похоже, твой «пакет» прибыл.
– Где он? – известие тотчас же заставило его окончательно проснуться.
– В библиотеке, – даже при разговоре по внутреннему телефону продолжалась та же игра в конспирацию.
– Дай мне время одеться.
Он подошел к окну и распахнул его. Солнечный свет золотым потоком ворвался в комнату подобно веселому смеху беззаботной женщины. Безудержное калифорнийское лето было в разгаре. Помимо солнечного света и свежего утреннего воздуха, у Джорджа не было особых поводов для радости, но все же он улыбнулся. Вскоре опять придет удушливо жаркий день.
С тех пор как он впервые пожаловался на перебои в работе сердца, врачи не советовали ему дышать кондиционированным воздухом, рекомендуя менее жаркий климат Сан-Франциско, но пакет, которого он ждал, был адресован в Нейпа-Вэлли, поэтому он устроил штаб-квартиру в старом семейном доме среди виноградников.
В ванной он посмотрелся в зеркало: при беспощадном свете дня были заметнее следы прожитых лет. Он встал под душ, сильная струя почти совершенно холодной воды принесла желанное облегчение.
Последние события не только держали его в постоянном напряжении, но неумолимо возвращали в трагическое прошлое, казалось бы, отодвинутое на второй план повседневными заботами. Обязательства, связанные с политической карьерой, поддержка своего избирательного округа, обычные и важные дела – все это, как он теперь ясно осознал, служило лишь временным и весьма ненадежным заслоном против мучительных воспоминаний.
Он никогда не был паникером, и беспочвенные опасения были ему не свойственны, но теперь он по-настоящему опасался за Бруно. Мальчик связал свою судьбу с Бурхваной, вложив в нее все свое состояние. Барон всегда мог рассчитывать на помощь своей американской семьи, хотя Джордж знал, что гордость не позволит ему обратиться за поддержкой к богатствам Брайанов. Но главная проблема состояла не в этом. Сама его жизнь была поставлена на карту. Омар Акмаль и представляемые им политические силы охотились за его головой.
Он принялся тщательно бриться. Плавный ритм ежедневно повторяющейся процедуры помогал ему вновь обрести спокойствие, самообладание и уверенность в себе. Он с признательностью вспомнил о молодом шейхе Юсефе и вдруг принялся размышлять о важности настоящей дружбы в современном мире, одержимом философией стяжательства.
Сполоснув лицо холодной водой, Джордж почувствовал себя помолодевшим и не без гордости решил, что, хотя мотор и барахлит, с виду он еще хоть куда. Он вынул флакон одеколона из шкафчика орехового дерева рядом с раковиной. Всякий раз, когда он открывал этот шкафчик, его взгляд падал на два ряда склянок с духами и косметикой Аннализы. Прошло тридцать лет, но память о ней осталась неизменной.
Его ждали двое арабов атлетического сложения в отлично сшитых европейских костюмах. Они сидели на самом краешке дивана, словно стесняясь, и при появлении сенатора в библиотеке поднялись на ноги с кошачьей грацией.