Феноменология – область гносеологических и онтологических исследований, поиск метода с единственной и ожидаемой целью – понимание мира. Сам метод состоит в созерцании сущностей, к которым мы относимся каким-то образом и о которых мы будем говорить благодаря явлениям и непосредственно переживаемому нами опыту. Свою раннюю философию Гуссерль определял как эгологию (от греческого ego – «я» и logos – «смысл») с созерцанием области имманентных данных сознания. Метафизические и сущностные основания сознания оказываются принадлежностью внутренних познавательных структур. Так в утробе сознания зачинается мир – совокупность значений в качестве конструкта (построения) внутри нашего сознания как смыслового начала.
Поздние работы Э. Гуссерля говорят о постоянном атрибутивном предикате мира (то есть действенном ответе на вопрос «какой?», как бы именная часть составного именного сказуемого, выраженная прилагательным) – интерсубъективности, которая позволяет любому «я» обратиться к миру и является условием любой познаваемости вещей. Такой предикат определяет сущность мира и выводит суждение «мир интерсубъективен» в разряд аналитических, то есть оформляющих смысл мира и нашего отношения к нему. Интерсубъективное поле познания задает сетку социальных значений: идеологических, этических, религиозных, эстетических, художественных.
Интерсубъективность порождает субъективность, когда в поле сплетенных смыслов намечаются собственные опорные точки для субъекта, уже принявшего себя как того, к которому возможно отнестись. Например, субъект принял ряд точек: в этическом поле – классическое мужество, в эстетическом – стиль неоклассицизма, в идеологическом – левые взгляды, в художественном – гомеровский эпос, в религиозном – католическое христианство. На этих опорных точках держится индивидуальная картина мира – мировоззрение, понятое уже не как простая картина мира, а как осознанное созерцание сущностей, исследование собственной возможности быть среди форм сознавания происходящего.
Формально-онтологическая всеобщность феноменологии, то есть ее способность постоянно оставаться в устойчивом отношении к бытию на основании его формальных признаков, включая такой, как познаваемость, указывает на универсальную структурную закономерность жизни сознания. Сознание, действуя по отношению к явлениям, реализует себя в форме созерцания, причем в такой форме, которая раскрывает самый смысл сознания.
«Вещность» мира не самодостаточна, смысл позволяет вещи раскрыться в ее вещности, а нам – поставить себя в отношение к результатам наших собственных созерцаний. Как у Аристотеля (384–322 гг. до н. э.), материя нуждается в оформлении – иначе, бесформенная и хаотичная, подобно глине, она будет расплываться. Форма как демиург очерчивает область видения и границы определения (о-предел-ения), задает около-предельность материи.
Феноменология ищет не причины бытия, а факторы образования его значений, то есть конститутивные факторы бытия. Интенциональность – способ наделения реальности значением. Это не предмет, но условие всякой предметности, пред-смысл. Предметность, или материальность, в свою очередь, оказывается условием ви́дения, то есть принятия смысла и наделения вещей и событий смыслом.
У Э. Гуссерля, как и у Аристотеля, вещность требует означивания – интендирования (выявление постоянного вектора) значений, о-предел-яющих границы и смысл предметности. Благодаря этому означиванию мы оказываемся в ситуации смысла, уже высвечивающего не только вещность, но и индивидуальность нас самих в качестве как-то уже собравших мир. Только для правильной сборки мира требуется особое воздержание от суждения, эпохе́, буквально по-гречески – «задержка».
Любой акт восприятия, в том числе акт видения, состоит из трех компонентов: компонента значения – функционального регулятора, компонента смысла – актуализированного значения и компонента замысла – целостности системы. «Смыслы шире, чем вещь», – говорит Э. Гуссерль о «горизонте восприятия»[78]. Смысл оказывается вектором, открывающим горизонт восприятия как реальный, тогда как восприятие порождает ряд значений, объясняющих свойственную восприятию направленность на предмет. Предмет удерживает свой смысл как фактический, как тот, к которому все равно будет направлен вектор правильного познания, даже если мы заблуждаемся. Наше заблуждение просто обличает наше чрезмерное доверие значениям и приписывание им наших собственных функций, наших эгоистических потребностей. То есть заблуждение разрушает названную трехкомпонентную структуру, попирая смысл.
78
Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Мн.: Харвест, 2000. С. 567.