Для Арендт начать говорить – это начать говорить публично. Замалчивание – ситуация несообщаемости или забвения. Речь тоже должна быть признана социальным действием. Думается, политическая теория Ханны Арендт особо актуальна в период политических недомолвок, информационных поводов и резонансов, революций, ведь понятие «холодной войны» связано как раз с речью и замалчиванием, а не с тотальным военным театром действий.
Христианская мораль Канта, заявляет Арендт, это послушание; поэтому, чтобы обнаружить начальную мораль свободы, необходимо вернуться к дохристианской традиции. В пример Ханна Арендт приводит некоторые принципы Сократа: 1) лучше несправедливо страдать, чем совершать несправедливый поступок; 2) если совершил несправедливый поступок, лучше быть наказанным. «Способен ли ты жить в разногласии с самим собой?» – вопрос, который должен задать себе каждый. Идеал жизни для каждого – создать внешний мир, который позволил бы жить в гармонии с самим собой.
Отказ от мышления – преступление против самого себя. Common sense, некий социальный инстинкт, здравый смысл, объединяет меня с другими, одновременно обезличивая. Социальный инстинкт не требует мышления, он требует только исполнения. Вот он, Адольф Эйхман, утверждающий на судебном процессе, что не совершал преступления. Он исполнял приказ. В этом примере раскрывается «банальность зла». Человек, в руках которого были все железнодорожные пути в Аушвиц, в руках которого были жизни сотен тысяч людей, на суде, сидя в стеклянной камере, утирается носовым платком и кажется немощным и неопасным. Демонический образ мирового зла рушится, когда в залах судебных заседаний преступники начинают вести себя как заурядные скромные исполнители, вызывая жалость у своих же жертв.
Отказ от мышления – это вина, это и есть преступление против гуманизма. Пример: суды, восполняющие традицию, как суд над Сократом. Если под давлением общественного мнения выносится приговор, то это снятие с себя личной ответственности.
Самое большое зло в мире вершится исполнителями, которые никогда не раскаются в преступлении, поэтому Сократ был опасен для обывателей полиса с их здравым смыслом и готовыми реакциями на все. Он взывал к мышлению, а не к механическому подчинению. Право не выбирать – тоже выбор, не отменяющей ответственности. Объяснение «я не могу» не отменяет действие, но требует другого, нового действия. Моя воля тогда приведет меня к тому, с чем я согласен жить.
Арендт делит сферы жизни на политическую и дополитическую – «частную сферу домохозяйств»[151]. Когда люди отказываются от действия и выбора, политика выводит человека за пределы права, становясь политикой противоправия. Политика – ограничение права, а совесть и мораль всегда располагались за пределами политики.
В книге «Vita activa, или О деятельной жизни»[152] Ханна Арендт говорит о возможности бегства из открытого публичного пространства в миры повседневной жизни, наукотворчества и просто творчества. Арендт тревожит состояние ее современного общества производства и потребления, замкнувшегося на себе самом с вечным требованием человеком комфорта.
Но что такое активность и как определяет деятельную жизнь Ханна Арендт? Конечно же, активность – это не количественное понятие, а качественное, выражающееся не в количестве дел, которые человек успевает сделать за 24 часа, а в мужестве пользоваться своим умом. Пользоваться настолько, насколько хватает человеку сил быть самим собой и применять свой разум в публичной сфере, высказываться, заявлять свои права, отстаивать свою свободу.
Ханна Арендт различает три способа активности:
1. Работа – обмен веществами между природой и человеком, физические действия, например пахать землю, съедать пищу. В работе человека можно заменить машиной.
2. Производство – это нечто большее, чем физический процесс. Это создание новых материальных и нематериальных ценностей. Но все же это достаточно запрограммированный и алгоритмический процесс, в котором человеческая уникальность не проявляется по-настоящему.