21 марта 415 года толпа убила Гипатию в церкви Цезарион, раскроив ее тело на мелкие куски, которые после сожгли.
После гибели Гипатии префект Орест исчез. Развитие греческой философии и науки приостановилось, но спустя 6 лет, в 421 году, другая женщина, Афинаида, дочь афинского философа Леонтия, ставшая императрицей Византии под именем Евдокия, взялась привить греческую мысль и язык к новой имперской идеологии. Она признавала исключительное значение образовательных учреждений по образу платоновской Академии в утверждении культуры. Под влиянием жены Евдокии Феодосий II в 439 году объявил греческий язык официальным языком Византийской империи и открыл высшее заведение нового типа, служившее сохранению греческой образованности. Так одна мудрая женщина подхватила начинания другой.
В наши дни Гипатию почитают как святую в некоторых европейских и американских христианских общинах. Диалог религий и философий состоялся, в доброй воле наших современников. А мы назовем нескольких наследниц Гипатии в истории западной и мировой науки:
Елена Лукреция Корнаро Пископия (1646–1684) – итальянский философ, богослов и математик. Она защитила докторскую диссертацию, комментируя Аристотеля, и смогла разрешить противоречия в его мысли благодаря использованию наглядных схем. Она представляла философию Аристотеля не как ряд рассуждений и умозаключений, но как общую геометрию мысли, где важна и весомость аргумента, и расстояние до аргумента. Мысль Аристотеля работает не тогда, когда мы следуем его рассуждениям, потому что силлогизм был только частным методом, подверженным рассмотрению Аристотеля. Необходимо превратить любой силлогизм в способ запроса, а решения Аристотеля представить как сложную схему из целостных тел, каждое из которых имеет свою мощь, инерцию, весомость, свои измерения и свой способ геометрического и пространственного согласования с другими телами. Тогда, например, истину мы видим не просто как согласование двух представлений, а как целостность, внутри весомости которой любая другая весомость оказывается лишь частью целого. Истина позволяет создать работающую библиотеку, состоящую из правильных философских книг. В 2022 году итальянские власти отказались добавить ее статую к 78 статуям знаменитых ученых-мужчин на площади Прато-делла-Валле в Падуе, сославшись на то, что ее изображение уже есть в университете.
Габриэль Эмили Ле Тоннелье де Бретеиль, маркиза Дю Шатле (1706–1749) – французский математик и физик, гражданская жена Вольтера. Она изменила библиотеку опального Вольтера, соединив ее с естественнонаучным кабинетом: на приборах должны были получаться данные, сверяться с книгами и записываться в тетради. Библиотека рассматривалась как матрица аргументации: по запросу из книг извлекались силлогизмы и аргументы, но целостную картину создавали приборы. Именно маркиза Дю Шатле соединила физический теоретический аппарат Ньютона и математический теоретический аппарат Лейбница. Без нее Ньютон воспринимался бы просто как создатель ряда догматов о природе, а Лейбниц – как гениальный математик и полигистор. Она объединила их в одной идее библиотеки: наблюдения Ньютона приобретали достоверность и истинность благодаря как бы автоматизированному дифференцированию, исчислению бесконечно малых величин, что и создавало настоящую картину мира, на поверхности которой и находятся все явления. Тогда как работа Лейбница с языком и оказывалась созданием тех вариаций научного сверхязыка формул, которые только и могут схватить разнообразие физических явлений. Так обновленная библиотека, она же научный кабинет, производила уже не просто картину мира, а дифференцированную картину мира. Библиотека стала медиумом, средством достижения истины. До сих пор в Санкт-Петербурге лежат неопубликованные рукописи Дю Шатле в составе купленной Екатериной II библиотеки Вольтера, и недавно их стали, к счастью, оцифровывать и изучать.
Августа Ада Кинг, графиня Лавлейс, урожденная Байрон (1815–1852) известнее двух предыдущих – программисты оказались щедрее физиков и математиков на благодарность женщинам. Она изменила подход к программированию и предсказала современный искусственный интеллект. Она стала понимать программу не как неизменный код, но как постоянно совершенствуемую аналитическую задачу. За основу она взяла станок Жаккарда, который мог ткать цветы и листья, и сказала, что если представлять уравнения как цветы или листья, постоянно дифференцируемые, то можно научить машину производить самые сложные алгебраические вычисления. Ада говорила, что машина, научившись решать все задачи по алгебре, займется творчеством: станет сочинять стихи, писать картины и делать наш быт прекрасным. Тем самым ее библиотека – это библиотека узоров, а искусственный интеллект ее программ бесконечно совершенствуется в алгебре и тем самым создает не просто цельную и развернутую, но живую и дышащую картину. Умерла она в полном одиночестве, брошенная мужем, под грубые крики служанки.