А. Ф. Еремеев в книге «Первобытная культура: происхождение, особенности, структура»[218] говорил о включенности всего тела архаического человека в ритуал. Тело являло собой лицо человека. Но в современном мире дихотомия пограничной линии снова смещается от лица к телу. В понятие «множественная телесность» включается в том числе городское пространство, внутри которого происходит та или иная акция.
В культурном и академическом дискурсе понятие «телесность», наряду с понятием «субъектность», завоевывает новые территории. Подобно поверхности мегаполиса, поверхность субъектности и телесности бесконечно широка: «бестелесный предел, когда симулякры перестают быть подпольными мятежниками и производят большую часть своих эффектов»[219], снимая оппозицию тайное/явное. Эффектным в современном мире должно стать все, иначе не увидят, не заметят, не подтвердят существование. Внешность, имидж, фасад, представление, реклама, олимпиада, клип, новости, шоу, появление, доклад, уход. Глубина снимается поверхностью и перестает быть антиномией, дихотомией, тайной, так как второго дна никто не ищет, а подтекста никто не ожидает. Современная культура снимает оппозиции, поскольку любая оппозиция – это предел, выстраивающий полярность. Такие пределы Ж. Делёз называет «мембранами»: «Благодаря мембранам внутреннее и внешнее, высота и глубина обретают биологическую ценность в топологической поверхности контакта»[220].
Ж. Делёз через время отвечает П. Верлену, который некогда писал, что «нет ничего более глубокого, чем кожа», своей фразой: «Нет ничего более хрупкого, чем поверхность». Кожа покрывает большой объем поверхности жизни. Жильбер Симондон говорит о том же: «Живое живет на пределе самого себя, на собственном пределе. Характерные для жизни полярности пребывают на уровне мембраны»[221]. Ровная, как обширная поверхность мыльного пузыря, мембрана обусловлена только своей хрупкостью. Ж. Симондон формулирует характеристики трансцендентального поля (то есть поля познания всего, что находится вне нас): потенциальная энергия, внутренний резонанс серий, топологическая поверхность мембран, организация смысла, статус проблематичности. Сталкиваясь с вещами окружающего мира, мы упорядочиваем их, но и приближаем к себе проблемы. Это своего рода новые способы протеста и освоения пространства, схожие с практиками первобытной культуры.
Граница – категория пространственная, временная, социальная, психологическая, политическая, художественная, эстетическая. Граница появляется там, где произошло разделение, разграничение. Как пространственная практика, она формирует топос, проектируя общественные и индивидуальные судьбы. В ХХI веке происходит расконцентрация и размывание границ субъективности. Понятие «пограничная ситуация» (нем. Die Grenzsituation) означает границу между бытием и небытием[222]. В ней человек освобождается от всех условностей, норм, постигая себя как экзистенцию.
Ж.-П. Сартр описывал пограничную ситуацию как рубеж, негативный предел: «дурнота»[223], скука, переживание необоснованных ожиданий. Граница определяет рамки человеческого бытия, которое проявляется в страдании, борьбе, вине, переживаниях. В современном мире размытых границ, понятий и даже границ самих понятий распространяется такая характеристика психики, как «пограничность».
Согласно Батлер, тело не существует до социальных отношений, в момент рождения оно погружается в мир культурных значений. С опорой на эти значения в культуре рождается и различение. Дифференцированные личины и лица создают условия для иерархии и порядка. Культура – упорядочивание. Порядок возможен в иерархии. Иерархия возможна при условии разноступенчатого основания: личины, роли, статусы. Культура, как в формулировках антропологов Н. Элиаса и Р. Жирара, – это репрессивный механизм, который форматирует бытийную и биологическую данность в социальную. Культура, подобно сильной волне, вытесывает персонажи как скульптурки: шаман, вождь. Тело становится поверхностью социального лица очередного персонажа исторической пьесы.
Культурные практики делают тело понятным для индивида и для других. Личность – это обретение социокультурных координат, гендера, а потому понятие идентичности поддерживается закрепленными в культуре «концептами пола, гендера и сексуальности»[224].
218
Еремеев А. Ф. Первобытная культура: происхождение, особенности, структура. Саранск: Издательство Мордовского университета, 1996. С. 107.