Минут через пять миссис Хаммонд вернулась, запыхавшаяся, с порозовевшими щеками, прижимая к полной груди длинный фланелевый халат.
– Туалетная комната здесь рядом,– сказала она.– Почему бы вам не сменить свою мокрую одежду, пока я налью чаю?
Рэйчел, опустив глаза, поспешно схватила мягкий халат и подчинилась.
Комнату украшали огромная эмалированная ванна, мягкие стулья и изысканно расписанная шелковая ширма, за которой можно было раздеться. В благоговении Рэйчел прошла за нее и наконец стянула ненавистное ситцевое платье и промокшие хлопчатобумажные панталоны и сорочку. Прикосновение фланелевого халата к коже было удивительно мягким и теплым.
Каково это – постоянно носить такую одежду и принимать ванны в специально отведенной для этого комнате? Интересно, так ли живет ее мать? Рэйчел улыбнулась. У миссис Каннингэм, в Сиэтле, она мылась в ванне, стоявшей посреди кухни, и, торопливо скребя себя мочалкой, опасалась, как бы в помещение не забрел кто-нибудь из жильцов.
Она глубоко вздохнула и поспешила назад на кухню, где миссис Хаммонд степенно разливала чай.
Рэйчел почувствовала себя почти леди. Девушка выпила чашку крепкого ароматного чаю, и ей жутко захотелось еще, но в ответ на предложение миссис Хаммонд она отказалась. Она и без того поступила достаточно неприлично, явившись вся промокшая и в экипаже фактически незнакомого мужчины. Не стоило прибавлять к своим прежним прегрешениям еще и чревоугодие.
Спустя полчаса, преисполненная трепета и восторга, она погрузилась в горячую душистую воду, которую они с миссис Хаммонд нагрели и принесли в туалетную комнату, чтобы наполнить ванну. Несколько чудесных минут Рэйчел просто лежала в воде, а затем начала тереть свое порозовевшее тело и спутанные волосы мылом, пахнущим дикими цветами. Помывшись, Рэйчел повязала голову полотенцем и снова до подбородка погрузилась в ванну. Сквозь толщу ароматной воды она едва могла различить маленькое ромбовидное родимое пятно возле соска левой груди.
Именно в этот момент до нее донеслись звуки ссоры. Ей не удавалось разобрать слов, но было слышно, что ругаются двое мужчин, а миссис Хаммонд пронзительным голосом изредка вставляет замечания.
Рэйчел задрожала, пытаясь сообразить, что же ей делать. Ничего путного еще не пришло ей в голову, когда дверь распахнулась с силой, чуть не сорвавшей ее с петель, и на пороге возник разъяренный темноволосый мужчина.
– Одевайтесь! – отрывисто скомандовал он. Перепуганная Рэйчел прикрыла грудь руками и погрузилась в воду еще глубже.
– Немедленно! – прокричал мужчина.
У Рэйчел отнялся язык; она смогла только нервно кивнуть. Похоже, это вполне удовлетворило незнакомца. Он окинул Рэйчел нетерпеливым взглядом, от которого у нее сжалось сердце, и закрыл дверь.
Рэйчел выбралась из ванны и, спрятавшись за ширму, быстро сняла намотанное на голову полотенце и принялась торопливо, лихорадочными движениями обтираться. Сердце чуть не выскочило у нее из груди, когда она снова услышала звук отворяющейся двери. Но это оказалась миссис Хаммонд, которая заглянула за ширму и протянула девушке охапку одежды: шелковое белье, чулки и платье цвета лаванды из какой-то мягкой шуршащей материи. Миссис Хаммонд ничего не сказала; Рэйчел тоже не могла вымолвить ни слова, пока не оделась.
– Кто этот человек? – прошептала она. – Что ему нужно?
Экономка вздохнула, но глаза ее были добрыми.
– Это, моя дорогая, доктор Гриффин Флетчер. И я боюсь, что ему нужны вы.
– Зачем? – ужаснулась Рэйчел. Миссис Хаммонд пожала плечами:
– Господь знает. Он на вид грубоват, детка, но вас не обидит.
– 0-он не имеет права...
– Имеет или не имеет, но всем нам придется поплатиться, если вы не сделаете так, как он говорит, – сказала миссис Хаммонд, после чего вышла, затворив за собой дверь.
Прикусив нижнюю губу, Рэйчел оглядела комнату. В ней было только одно окно, да и то плотно закрытое. Она отчаянно пробовала распахнуть его, пока не поняла, что оконный замок замазан масляной краской, и единственный путь к бегству отрезан. Уже просто от страха она еще два раза дернула окно, и слезы закипели у нее на глазах.
Дверь снова открылась, и появился тот самый мужчина с темными мрачными глазами. Не отрывая от Рэйчел взгляда, он протянул ей ее потертые, заляпанные грязью ботинки.
– Обувайтесь.
Рэйчел вскинула голову и шагнула ему навстречу.
Джонаса переполняла жгучая и злобная ярость, но ему пришлось держать ее в узде, пока его давнишний враг тащил Рэйчел через кухню в столовую, а потом наружу через парадную дверь.
Он побоялся противостоять Гриффину, и этот страх засел у него внутри, усиливая горечь поражения.
Миссис Хаммонд упрямо молчала у плиты, помешивая суп.
– Пошли Маккея за индианкой,– сказал Джонас после нескольких секунд напряженного молчания.
– Но, Джонас...
– За индианкой,– выдохнул Джонас.– Фон Найтхорс.
Когда миссис Хаммонд осмелилась, наконец, встретиться с ним взглядом, в ее глазах мелькнуло осуждение.
– Но сейчас полдень. Что Том должен ей сказать? Джонас круто повернулся и распахнул дверь резким движением руки.
– Что пришло время платить,– ответил он.
ГЛАВА 4
Немного успокоившись, Рэйчел рискнула украдкой взглянуть на мужчину, сидящего рядом с ней в коляске. Его лицо с напряженным подбородком и плотно сжатыми, аристократического рисунка губами выражало неодобрение.
Доктор Гриффин Флетчер. Рэйчел была благодарна миссис Хаммонд, сообщившей ей имя этого человека: самому ему так и не хватило воспитанности, чтобы представиться.
– Зачем вы это делаете? – решилась спросить она, испытывая болезненную неловкость из-за своих мокрых непричесанных волос и одежды с чужого плеча.
Доктор Флетчер обратил свои темные гневные глаза на ее лицо. У него был низкий, рокочущий голос, подобный дальнему раскату грома.
– Что предлагал вам Джонас? – холодно осведомился он.
Рэйчел почувствовала, как все ее лицо вспыхнуло краской.
– Простите? – выдавила она задыхаясь.
– Ничего, – буркнул доктор, переключая внимание на вожжи, лошадь и вязкую грязную дорогу, сменившую мощеную подъездную аллею, ведущую к дому мистера Уилкса.
Замирая от страха, Рэйчел откинулась на подушки сиденья и стала молча молиться о скором и чудесном спасении.
Будто бы в унисон с охватившей ее бурей чувств дождь превратился в ливень и забарабанил по крыше коляски. Попадая внутрь, капли хлестали Рэйчел по лицу и стекали на ее прелестное сиреневое платье.
Казалось, доктор Флетчер напрочь забыл о ее существовании, и девушку это странным образом беспокоило. Этот человек внушал ей сильнейшую антипатию – Рэйчел почувствовала ее с первого взгляда, и все же что-то внутри нее жаждало его внимания.
– Я хочу знать, куда вы меня везете, – твердо произнесла она, стараясь перекричать гул усиливающегося дождя.
Наконец он посмотрел на нее, окинул уничтожающим взглядом ее промокшее платье, после чего вновь перевел глаза на ее лицо.
– Вам холодно,– сказал он почти осуждающе. Затем быстро снял пиджак и сунул его Рэйчел.
Рэйчел накинула пиджак на плечи и свирепо уставилась на доктора:
– Я требую, чтобы вы мне сказали...
На его плотно сжатых губах появилась невеселая усмешка.
– Значит, вы требуете? – он засмеялся так, что Рэйчел вздрогнула. – Интересно.
– Вы всегда такой гадкий, доктор Флетчер?
– Только когда я в хорошем настроении, – парировал он. – А вы всегда ходите домой к таким, как Джонас Уилкс?
Глубоко оскорбленная Рэйчел надолго лишилась дара речи. Затем заговорила, размеренно и с достоинством, тоном настоящей леди:
– Мистер Уилкс был очень добр ко мне.
В глубине его темных глаз сверкнула мрачная ирония.