Однако мало кто знал, что оборотень и старший сын древнего рыжеволосого семейства вот уже несколько лет тайно встречались друг с другом. Точнее даже будет сказать, что об этом не знал никто. О том, что Люпин и Биллиус являются рабами голубой луны, не было известно никому, кроме нескольких завсегдатаев гей-клуба в Южном Лондоне, куда эти двое частенько захаживали. И вот сейчас они, написав послание невестам и отправив их с совами, вероятнее всего спали без задних ног в обветшалом номере в «Дырявом котле», валяясь в обнимку и обдавая друг друга перегаром.
Не догадываясь о том, что их женихи подло сбежали, Флер и Нимфадора весело болтали в своем шатре, облачаясь в свадебные платья. Весело правда было только Флер, для которой светские рауты были делом привычным, и которая по натуре своей была, как это говорится у магглов, - светской львицей. Тонкс же заметно нервничала. Дабы отвлечь ее от тревог, Флер без устали придумывала все новые и новые темы для разговоров. Девушки уже планировали, где они со своими суженными проведут медовый месяц. Тонкс предположила, что, возможно, Римус будет не прочь отправиться на южное побережье Англии, в Брайтон. Флер же уверенно заявила, что они с Биллом проведут медовый месяц либо в Коста-Рике, либо в Доминиканской Республике, и что она бы была не против того, чтобы Тонкс и Люпин отправились с ними, пусть ее родителям и придется немного раскошелиться. Также поднялась тема имен, которые они дали бы своим детям при рождении.
— Я уверена, что у нас с Биллом будет девочка. Думаю, назвать её Мари — Виктуар было бы неплохой идеей, — задумчиво произнесла Флёр, рассматривая в зеркале со всех сторон свою прическу.
— Здорово! - одобрительно сказала Тонкс, подтягивая чулок повыше и прикрепляя его прищепкой к поясу. — А мне бы хотелось родить мальчика. Тедди — отличное имя, по-моему.
Наконец, одевшись в белые подвенечные платья, Нимфадора и Флёр в сопровождении своих отцов, ожидавших их у входа в паре плетеных кресел, направились к большому шатру. Пройдя сквозь весь шатер под рукоплескания присутствовавших, оценивших их внешний вид, в направлении арки, возле которой уже стоял священник, негромко переговаривавшийся с родителями невест. Флер и Тонкс обратили внимание, что ни Римуса, ни Билла нигде не было видно. Наверное, запаздывают, подумали девушки, не предполагая никаких иных причин их отсутствия.
Немного стушевавшись, они осторожно, чтобы ненароком не помять платья, присели за столик неподалеку от арки и стали ждать подхода непутевых женихов. Флер то и дело поглядывала на часы. Тонкс, у которой часов не было, нервничала еще сильнее. Схватив со столика оставленный кем-то бокал белого вина, она залпом выпила его. Через несколько минут к священнику и родителям Тонкс и Флер подошел чем-то серьезно встревоженный и явно недовольный Гарри Поттер. Он являлся шафером на сдвоенной свадьбе, и очень серьезно относился к своей новой роли.
— Мистер Тонкс, мистер Делакур, сэры. Вы бы не могли отойти со мной буквально на пару слов, — обратился к отцам девушек Гарри.
— Да, конечно, мистер Поттер, — ответил за обоих Теодор Тонкс, слегка полноватый мужчина с очень добрыми глазами и немного нелепой прической. Девушки переглянулись и с тревогой уставились на спины отошедших в сторонку мужчин, будто могли слышать глазами.
Однако, видимо на тот случай, если бы они действительно могли слышать глазами, Гарри предусмотрительно взмахнул палочкой, установив вокруг себя и мужчин незримый колпак чар приватности.
— Боюсь, у меня плохие новости… — объявил Гарри и замялся.
— Што сгучилось? — на ломаном английском спросил отец Флер.
— Гарри, выкладывай, — сказал мистер Тонкс.
— Свадьба отменяется, — выдохнул парень.
— Какая имэнно?! — встревожился мистер Делакур.
— Наша, разумеется! — сказал Гарри.
— Свадьба моей дочери или дочери мистера Делакур, Гарри? — уточнил Теодор Тонкс.
— Блять, сэр!.. — воскликнул Гарри. — Ох, всмысле, «черт, сэр!»… Это же одна свадьба, просто двойная! То есть, сдвоенная…
— Господи! — побледнел мистер Тонкс. — Объясни, Гарри!
Гарри потряс перед его лицом конвертом, который все это время держал в руках.
— Только что я получил вот это письмо, мистер Уизли мне его передал. В нем Римус и Билл, они… Они признаются, что, м-м…
— Что что?! — нетерпеливо спросил отец Флер.
— Что являются геями! — выпалил наконец Гарри. — И что уже несколько лет тайно встречаются друг с другом!
Теодор Тонкс выпучил глаза. Его нижняя челюсть отвисла, словно гравитация действовала на нее сильнее, чем на все остальное.
— Кэм являюца? — мистер Делакур, который, видимо в силу того, что был француз, не расслышал с первого раза.
— Геями, — повторил Гарри, передавая письмо отцу Тонкс. — Голубыми, если так понятнее, гомосексуалистами, гомиками, заднеприводными, говномесами, пид… Ой, простите, что-то не туда меня понесло…
— Mon Dieu! Comment mon fils peut-il être un fagot?! — заверещал Анри Делакур на французском, поняв, о чем идет речь.
Мистер Тонкс принялся пристально вчитываться в написанные влюбленными строки, словно не веря Гарри на слово.
— Пойдемте обратно, — сказал Гарри и, схватив обоих мужчин за руки повыше локтей, потащил к арке.
— Какой позор. Пусть Господь Бог покарает этих мерзких мужеложцев. Ведь сказано в Священном писании: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною…», — произнес священник, подняв руки к небу, когда Гарри объяснил ему, в чем дело.
— Не волнуйтесь, падре, мы в любом случае оплатим ваше посещение, — скрипучим голосом сказал Теодор Тонкс, глядя в пол, и покачал головой.
— Да благословит тебя Всевышний, сын мой, — сказал священник, положив ему на плечо руку.
Тем временем Нимфадора и Флёр подошли к ним, чтобы узнать наконец, в чем же дело.
— Вот почитайтэ, што оставили вам эти два уг’ода! У мэня даже нэт слов, как назвать этих… — срывающимся голосом произнес Анри Делакур, вручая девушкам письмо.
«Дорогие Флёр и Нимфадора!
С сожалением мы вынуждены покинуть вас. Простите, что так долго скрывали свою натуру. Но все женщины для нас омерзительны. Мы надеемся, что в скором времени вы найдете того, кто сможете полюбить.
Ваши друзья навеки,
Ремус Люпин и Билл Уизли»
***
Со времени неудачной свадьбы прошло несколько недель. Все это время Флёр и Нимфадора старались посвятить работе, хоть как-то помогающей забыть о чудовищном предательстве, и лишь изредка встречаясь друг с другом. И вот однажды, во время очередных своих посиделок в одной из уютных кафешек Хогсмида, вейла и метаморфиня обратили внимание на газету лежавшую за соседним пустым столиком, на титульной странице которой красовалась колдофотография Гарри Поттера. Под ней было написано следующее:
«Пресс-конференция самого молодого начальника Аврората состоялась в эту среду в 12 часов дня (стр. 3).
Девушки переглянулись и, взяв со столика газету, с интересом прочли первые несколько абзацев на указанной странице. Затем, подозвав официанта и расплатившись, подруги встали из-за стола и направились на выход.
Тем вечером Гарри сидел на диване в гостиной особняка Блэков на площади Гриммо 12 и, подключив свой плеер к дорогущей аудиосистеме марки “Bang & Olufsen”, которую купил специально, чтобы разгонять тоску в такие одинокие вечера. В данный момент из колонок, в сопровождении мягких, но уверенных басов раздавалась шикарная песня Sting’а: