Наташа молчала. Перепелкин почувствовал, что ему срочно надо вытереть нос. Платка в кармане не оказалось. Шмыгнув носом, он продолжил:
— А потом ей надоест путешествовать, я куплю ей большой письменный стол, вот такую лампу, как у вас, она будет сидеть за этим столом и писать книгу о своих путешествиях.
Наташа вынула носовой платок, промокнула уголки глаз и спросила:
— А когда ты разбогатеешь?
Перепелкин вздохнул.
— Я пока только цель определил. Сроки — это потом.
— Твоя цель сделать жену счастливой? А ты сам что хочешь?
— Мне ничего не надо… Я привычный к скромности.
— А как же вино, карты, женщины?
— Придется всем пожертвовать.
Наташа замолчала и стала смотреть в темное окно, за которым шелестел замерзающий дождь.
— Я не знаю, зачем это тебе сказал. Просто хотелось.
Наташа кивнула, не сводя глаз с окна. Перепелкин постоял и пошел к выходу. У двери он оглянулся. Наташа смотрела на него, не мигая.
— Ты запомни, что я сказал! Так, на всякий случай.
Наташа кивнула, и Перепелкин вышел на улицу.
Разговор с автором
— Ну ты прямо в угол себя загнал! — сказал я.
Мы сидели за столом на берегу озера под большим дубом и пили пиво. Перепелкин задумчиво смотрел на волны, которые ветер гнал к берегу.
— Ведь мужчина должен выполнять свои обещания перед любимой.
Перепелкин сделал большой глоток и тихо спросил:
— Да, конечно, а если не получится, то что? В петлю?
— Нет, в петлю — это трусость. Но надо до последнего дня стараться.
— А если любимая пошлет тебя куда подальше?
— Тогда ты свободен!
Перепелкин среагировал мгновенно:
— Но есть хитрый ход. Сделать так, чтобы тебя послали — и ты тоже свободен.
— И такое возможно. Но ты сам понимаешь, что это…
— Понимаю…
— Есть еще вариант, что женщине безразлично, что ты там наобещал.
— Да, тогда ты свободен с самого начала. Чтобы ты ни обещал, все это просто звуки. Как шипение пластинки.
Теперь мы замолчали оба. Ветер усилился и стало слышно, как волны разбиваются о прибрежные камни.
— Если хочешь, то можешь закончить свою историю на этом. Твой второй визит в библиотеку — это поступок. Школьник пришел к взрослой женщине!
Перепелкин молчал.
— Ну, что ты решил?
— Я еще расскажу, а ты сам решай, стоит ли об этом писать.
— Хорошо!
Ветер пригнал темную сизую тучу, и из нее стал накрапывать мелкий дождь. Мы убрали посуду со стола и пошли к машине.
Звонок
Мы ехали с Перепелкиным по узкой сельской дороге. Дождь небольшой, дворники работали вполсилы. По бокам тянулись заросли кукурузы, белые домики, обсаженные соснами, большие сараи, возле которых стояла какая-то сельхозтехника, силосные башни с красными крышами. Молчание нарушил Перепелкин. Он начал говорить так, как будто мы прервали разговор секунду назад.
— С другой стороны, такие громкие заявления на всю оставшуюся жизнь — это максимализм школьника. Как и заверения в вечной любви или трагедии из-за косого взгляда девчонки из параллельного класса. Люди постарше просто не обращают внимания на эти страсти.
— Ты думаешь, Наташа не восприняла это всерьез? Она прекрасно поняла, что ты хочешь привлечь ее внимание. А чем еще ты мог ее заинтересовать, кроме своего успеха в будущем и крепких мускулов в настоящем?
Перепелкин посопел и продолжил рассказ.
Перепелкину было плохо. Во дворе он залез в детский домик, чтобы спрятаться от дождя, и сидел там, обхватив голову руками. Он вспоминал каждое свое сказанное слово, ругал себя и стонал от бессилия что-либо изменить. Проблема была в том, что Перепелкин не знал, что ему делать дальше.
Поздно вечером позвонил Юрка.
— Слушай, а ты сердцеед, оказывается! Ты знаешь, кто мне сейчас звонил? Наташка из библиотеки! И спрашивала про тебя. В каком ты классе, где живешь, какой у тебя номер телефона.
— А откуда у нее твой номер?
— Ты разве забыл, что я пытался подбить к ней клинья? Молодая, разведенная, отдельная квартира… Я ей свой телефон прямо на библиотечной книге написал!