— А зачем Грозный построил церковь в Дьяково по такому страшному поводу? — спросил Перепелкин.
— Может, он сам любил усекать головы? — предположил Юрка. — Но тут не это главное!
— А что?
— Эта церковь сейчас почти разрушена, там пусто и страшно. Но если дождь, или снег, или какой другой катаклизм, то там можно спрятаться. Запомнил? Туда вдоль реки тропиночка идет, место приятное.
Перепелкин кивнул. Поездка в Коломенское ему начинала нравиться все больше и больше.
Коломенское
— Давно это было, — сказал Перепелкин. — Сейчас эта церковь как новенькая, там парк, маленькое кладбище, старушки молятся… С горы вид на Москву-реку…
— Деревню Дьяково уничтожили, — сказал я. — Зато деревянный дворец Алексея Михайловича восстановили.
Я оторвал руки от руля и изобразил пальцами кавычки.
— Угу, — кивнул Перепелкин. — Но тогда все было более натурально. Впрочем, это неважно.
Перед воскресеньем выпал снег. Перепелкин с Наташей шли по утоптанной дорожке мимо церкви Казанской иконы Божьей матери. У входа толпился народ, идущие рядом с ними останавливались и крестились. Наташа шла молча. Она взяла Перепелкина под руку, прижалась плечом и изредка поднимала голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Наташа была на полголовы ниже Перепелкина, и ему с ней было очень уютно идти.
Небо стало темнеть, явно ожидалась еще одна порция снега, но ветра не было, воздух был мягкий и спокойный.
— Я сейчас покажу тебе самое красивое здание в мире, — сказала Наташа. — Для меня, конечно. Только тут надо знать секрет.
Она взяла Перепелкина за руку, и они побежали вниз к темной полосе реки. На середине спуска Наташа остановилась и оглянулась.
— Видишь, она летит!
Перепелкин смотрел на белые стены церкви Вознесения, на темные тучи, вокруг золотого креста, на стаю ворон, кружившихся вокруг, и вдруг ощутил, что церковь начала отрываться от своего фундамента и подниматься туда, где вдруг расступившиеся сизые тучи создали кусочек светлого серого неба.
— Вижу! — восхищенно прошептал Перепелкин. — Она и правда летит. Отрывается от земли и летит в небо.
— Правда, гениально?
— Правда!
— А ты любишь меня? Я тебя люблю!
— Я очень тебя люблю!
Перепелкин смотрел на Наташу и видел только огромные глаза с едва заметными морщинками в уголках. Он осторожно взял Наташу за плечи и прижал к себе. Она уткнулась носом ему в грудь и замерла.
Казалось, прошла вечность. Перепелкин целовал Наташины волосы, на которые стали падать огромные мокрые снежинки.
— Нас скоро занесет снегом, и мы будем как две снежные бабы! — сказал он. — Пойдем в церковь Иоанна Предтечи, там можно спрятаться. Ее Иван Грозный построил!
— Сам лично? — засмеялась Наташа. — И по какому поводу?
— Забыл, — признался Перепелкин. — Вчера читал и забыл.
— По случаю своего венчания на царство! — сказала Наташа. — Тебе четверка с минусом!
— Это прекрасная оценка! — воскликнул Перепелкин. — Я сроду таких не получал!
— А ты правда меня любишь?
— Правда!
— И я тебя люблю.
— Но за что? За мои обещания?
— Конечно! Я мечтаю путешествовать. Как я могла устоять.
— А вдруг…
— Никаких вдруг! Обещал и делай. Я уже план составила. Начну я с Парижа и Лондона.
— Говоришь, что любишь, а сразу хочешь бросить меня.
— Не сразу. Я буду ждать твоего отпуска, чтобы поехать вместе. А потом брошу. Мне в этих городах нужно по месяцу жить. Я там каждую улочку хочу изучить. А потом я вернусь и буду писать книгу.
— За столом со старинной лампой?
— Только за таким.
— А где такие лампы продаются? Придется стащить из твоей библиотеки.
— У меня дома есть такая. Там провод сгорел, ее списали, я взяла ее домой, и мне ее починили.
— Кто?
У Перепелкина сжалось сердце.
— Мой бывший муж. Ты прекрасно знаешь, что я была замужем. Юра тебе все рассказал, он болтун, и я была спокойна, что ты все узнаешь от него.
— А чем тебе Юрка не понравился?
— Он думал о себе, а не обо мне.
— А я?
— А ты — не знаю. Думай что хочешь, но я тебя люблю!
— И я тебя люблю! Пошли?
— Куда, в Дьяково? Нет, я надела легкие ботиночки, чтобы быть красивее, и уже замерзла.
— Тогда в кафе?