Я: Я видел, как я ползал, прикрывая рукой рот и нос. Но это всё уже было…, было в 95- ом, в этом…, всё время забываю.., в Нижнереченске!
Голос: А что? Классная тогда у тебя «белочка» приключилась. Здорово ты тогда бандюганов напугал. Это ж надо! Выпрыгнул в окно, якобы за тобой менты приехали и травили тебя слезоточивым газом. Потом по городу мотался, в тапочках и майке, и это в ноябре месяце. Ладно, какие то братки тебя заметили и сообщили твоим бандитам. А то бы гикнул где- нибудь, и ни кто не узнал где. Ребятки сами то наряхались, поэтому и пиздили тебя после поимки от души, пока не поняли, что ты свихнулся. Да повезло тебе тогда! И главное началось то всё во время запоя, а не после. Не по правилам как-то. А вот здесь то фокус не удастся, из окна не спрыгнешь...
Андрей встал с кровати. Гул в голове не прекращался, словно голова была колокол, а язык колокола болтался из стороны в сторону и бил по вискам. Руки и ноги тряслись, все суставы ныли, и их выворачивало со страшной силой. Он увидал окно – ему надо было туда.
Медсестра случайно заглянула в палату, когда Андрей уже залезал на подоконник, сжимая две дешёвые ученические тетрадки в руке. Женщина, работник психбольницы с многолетним стажем, привыкшая к неординарным поступкам своих больных, действовала решительно и энергично. Вскоре подоспела её напарница и вдвоём они быстро скрутили Андрея.
- Меня они тогда здорово били. Думали, что я сбежать хотел, - я сидел, прислонившись к двери и рассказывал про случай в Нижнереченски шестерым испуганным бабам. Я вспомнил всё.
- Мне почему-то казалось, что они тебя изнасиловали хором, - я посмотрел на жену. Глаза у неё уже были не девчонки студентки, а женщины, которая была со мной всё это трудное для нас обоих время.
- Если бы я была твоей женой, тебя бы никакие татары бы не тронули. Тем более в Нижнереченске у меня полно знакомых, - яростно блеснула глазами Гульнара.
- Ты же видел, где они прятали пистолет, надо было замочить их всех, - поправляя распавшуюся прическу, предложила Лена.
- А может, надо было в милицию…- тихо вставила Марианна.
- Кого, на хуй, в милицию?!.. Кого, блядь, замочить?! - дверь резко открылась, и я увидал пятерых своих старых знакомых. Те же кривые усмешки, те же спортивные костюмы, те же выбритые затылки.
- Ну, что гондон, здравствуй! А ты думал, что мы исчезли как кошмарный сон? Мы теперь и во снах к тебе будем приходить.
Я стоял перед ними в одних трусах, и холодный липкий пот стекал с меня ручьями. Страх вернулся. Страх, который как мне казалось, давно уже забыт.
- А чё, пацаны? Давайте выебем его, а потом и всех этих тёлок, - осклабился один из бандитов.
- Ну, чё пидор? Встанешь на четыре кости? - все пятеро приспустили спортивные штаны и достали свои хуи. Они стояли, эти пять горилл, вертели своими членами и дико ржали, обнажая золотые фиксы. Пятясь назад, я уткнулся в стол, на котором дрожащей рукой нащупал нож. В 95-ом ножа там не было.
Я: Я подумал, что в 95-ом ножа ни какого не было. И что бы я делал, если бы они пошли до конца? Этот вопрос мучил меня уже почти пятнадцать лет.
Голос: Отъебли бы тебя как миленького, и все дела. Ну, да ладно, что-то холодновато стало, надо согреться.
Медсёстры решили позвать в помощь парочку больных, медбратьев в «спокойном» отделении не было. Из курилки с радостью прибежали знакомые Андрею любители циклодончика и других «колёс». Помочь привязать мечущегося в «горячке» человека, чем не бесплатное развлечение. Медсёстрам даже пришлось выгнать часть желающих. Вскоре Андрей походил на египетскую мумию, прикрученную полотенцами к кровати.
Я сидел примотанный к стулу скотчем. Трудно было даже пошевелиться, знали своё дело, суки.
- А вы что его бляди что ли? Ну, смотрите, как мы этого пидора поджаривать будем.
В руках у одного из бандитов оказался утюг. Он плюнул на гладкую поверхность, послышалось шипение закипающей слюны.
- Готово! Ну что, гондон, сейчас мы тебя гладить будем, - и прижал утюг к моей спине. Боли не было. Я знал, что должна быть ужасная боль, я её хорошо помнил с 95-ого года. Но её не было. Я также знал, что скоро запахнет паленым волосом. Утюг переместился на ноги, и когда его отнимали от тела, на месте соприкосновения должны были появляться отвратительные язвы от ожогов. Ни ожогов, ни запаха не было. Был только проникающий во все поры тела ужас и тоска. И вой рвущийся из глотки.
- Перестаньте! - крикнул кто-то из женщин.
- А вам жалко этого урода? – сказал старший бандит, имя которого я не помнил. Наша память старается вычеркнуть плохое.
- Вы посмотрите, что он нам тут написал, - ещё один безымянный палач достал из кармана штанов смятую бумажку, и протянул её женщинам, - Читай вслух!
- « Что бы не случилось со мной, прошу никого не винить. За мои долги отвечают жена и дочь. За них я тоже никакой ответственности не несу»… Он не мог такого написать! – по голосу я узнал Лену.
- А ты его спроси, - старший схватил меня за подбородок и повернул голову к женщинам. Пять пар глас смотрели на меня с различным выражением: тут были и ужас, и жалость, и презрение, и недоумение, и понимание. Не было только глаз Светы – её лица я так и не вспомнил, да и её самой тоже не было.
- Меня заставили…всё равно эта бумажка ничего не значит…
- Молчи, гондон! – хлёсткий удар по зубам запрокинул мне голову.
- Тут есть его жена?
- Нет, - ответила жена, повернулась и пошла прочь.
- А я всегда знала, что он слабак, - послышался знакомый насмешливый голос. Это была Оксана, всё такая же стройная, миниатюрная и с неизменной сигаретой. Я давно ждал её появления, и был крайне удивлен, когда не она, а почти забытая Света появилась за столом.
- Даже когда трахалась с ним, и постоянно давала ему денег взаймы, когда он пил не просыхая, знала, что общаюсь со слабым человеком.
- А зачем же трахаться со слюнтяем? – спросили её.
- Из жалости. Да и по своему он интересный мужик. Только вот слабак – не боец.
Я: Я видел себя, обвисшим на путах из скотча, с жалким лицом и дрожащими коленями. Видел три страшных ожога на спине и на бёдрах, чувствовал запах паленого волоса и мяса. Я видел ту проклятую бумажку, с ужасными словами, которая теперь никому не нужная валялась под ногами у женщин. Но я ничего не чувствовал – я умер.
Голос: С такими воспоминаниями нельзя впадать в делирий. Да и пить то нельзя. Можно и дуба дать…
Завотделением провела жену в свой кабинет и закрыла дверь на ключ. Из сейфа достала початую бутылку дорогого коньяка, блюдечко с нарезанным лимоном и две пузатые рюмки.
- Стресс надо снять, - и подмигнув жене, разлила коньяк, - Давненько мы не встречались, подруга!
- Да всё работа, сама знаешь. Ну, как он?
- Да всё нормально. Сейчас спит. Кризис миновал. А то ведь в окно хотел рвануть, еле успели поймать и скрутить. Так орал, и плакал – ужас! А сейчас успокоился, завтра можно будет навестить, уже узнавать всех будет.
- Ой, спасибо тебе.
- Да, не за что. Только смотри, подруга, с каждым разом приступы всё сильнее. Как-нибудь может и не вернуться.
- Полтора года не пил, а тут как с цепи сорвался.
- Кстати, он тут всё какие-то тетради пытался спрятать. Я отобрала и на досуге посмотрела. Очень даже интересно. Твой муж там о своих бабах рассказывает.
Завотделением протянула две дешёвые тетрадки жене. Та ничего, не говоря, спрятала их в сумку.
- А про меня там есть что-нибудь?
- А вот про тебя то, как раз и нет!
Они рассмеялись, чокнулись пузатыми рюмочками и выпили.