В Казани Лев Николаевич был постоянно среди своих братьев и их друзей. И.В. Толстой отметил: «В эту пору его очень занимала внешняя сторона жизни: собственная внешность, выработка аристократических привычек, светской манеры говорить, одним словом, умение быть comme il faut (фр. воспитанный, с хорошими манерами; приличный, порядочный. – Н.Ш.). Его мучила самолюбивая застенчивость в обществе, особенно в разговоре с барышнями, неуклюжесть в движениях, которая только усиливалась оттого, что он так хотел казаться ловким и мужественным».
Застенчивость, неуклюжесть и им подобные черты характера и в последующем мучили Льва Толстого. Он старался бороться с ними, изживать их. Посвятил в своем дневнике немало страниц самокритике, более похожей на самоедство. Вот в такие противоречивые обстоятельства попал. С одной стороны, скромность и застенчивость, с другой – веселые аристократические компании, поскольку студенты, по словам И.В. Толстого, принадлежа к казанскому аристократическому кружку, «в силу традиций и своего положения в обществе невольно подчинялись установившемуся течению жизни».
Впоследствии Лев Толстой не раз упоминал о том, что именно эти годы отразились не лучшим образом на его становлении. Его правнук И.В. Толстой привел по этому поводу рассказы лектора Казанского университета Е.П. Турнерелли, который отмечал, что «в Казани холостому человеку можно было вовсе не иметь у себя стола, так как существовало по крайней мере 20–30 домов, куда ежедневно сходились обедать много лиц без всякого приглашения: оставалось лишь избрать дом, где можно надеяться на большее удовольствие…».
Возможно, именно такое бестолковое времяпровождение и сделало Льва Толстого ненавистником светского общества и светской жизни. Это отражено во многих его произведениях, а особенно в «Семейном счастье», в котором он как бы спрогнозировал свою возможную женитьбу на барышне, наиболее в ту пору ему подходящей для создания семьи.
И.В. Толстой точно передал эти бестолковые метания молодежи: «Вскоре после окончания обеда, выпив кофе и поболтав о всякой всячине, все отправлялись по домам спать, что составляет общее обыкновение. Вечером снова отправляются куда-нибудь на раут или на бал, всегда кончающийся лукулловским ужином; такие пиршества затягиваются далеко за полночь, и нередко гости возвращаются домой в 5–6 утра. На следующий день встают не ранее полудня с тем, чтобы начать проделывать то же самое…»
Вполне естественно, такому гению, подлинному самородку, каким был Лев Толстой, не могла нравиться подобная жизнь, равно как и его старшему брату. Николай Николаевич отправился на Кавказ в действующую армию. А вот Сергей буквально растворился на какое-то время в светском обществе. Дмитрию же свет быстро наскучил. Он обратил внимание на «униженных и убогих». Занялся чем-то вроде благотворительности.
Казанский университет
Ну а ко Льву Николаевичу пришла любовь… Он познакомился с подругой своей младшей сестры Машеньки Зинаидой Молоствовой, племянницей попечителя Казанского учебного округа.
Встретились они в 1845 году. Толстому исполнилось семнадцать лет. А его возлюбленная Зинаида, которая была всего на месяц его моложе, после смерти отца приехала из Трех Озер в Казань, в Родионовский институт благородных девиц, где и подружилась с родной сестрой Льва Николаевича. Сестра, Мария Николаевна, вспоминала впоследствии, что девушку «в доме Толстых… очень любили и отличали от других, потому что при богатом внутреннем содержании Зинаида Модестовна была жива, остроумна, с большим юмором».
Биографы Толстого отмечали: «Она была не из самых красивых, но отличалась миловидностью и грацией. Она была умна и остроумна. Ее наблюдения над людьми всегда были проникнуты юмором, и в то же время она была добра, деликатна по природе и всегда мечтательно настроена».
Л.Н. Толстой в 1848 г.
Трудно сказать, чем бы закончился этот роман, если бы не отъезд Льва Толстого из Казани. В тот год его братья Сергей и Дмитрий окончили Казанский университет. Пришлось и Льву покинуть город вместе с ними.
Но судьба подарила ему еще одну встречу с Зиночкой в 1851 году. Лев Николаевич решил ехать вместе с братом Николаем на Кавказ. По дороге – хотя, конечно, это не точно сказано, ибо было все-таки не по пути – заехали в Казань. Толстой впоследствии вспоминал, что провел там «очень приятную неделю».
Встретившись с Зинаидой в доме у Е.Д. Загоскиной, он затем виделся с нею каждый день. Марии Николаевне он написал об этом: «Госпожа Загоскина устраивала каждый день катания в лодке. То в Зилантьево, то в Швейцарию и т. д., где я имел часто случай встречать Зинаиду… так опьянен Зинаидой».