Ей несколько раз звонил Петька, жаловался на свое новое счастье и набивался в гости. Ее одолели родители и тетки. Ее донял Роберт, тоже пытающийся все вернуть на круги своя и с пеной у рта рассказывающей ей о своих необыкновенных успехах в химии.
Юле было скучно и тоскливо их всех выслушивать изо дня в день. Она твердила, что очень занята и хочет жить в России. Родственники звонили и на работу, поскольку не всегда заставали Юльку дома. Она устала от телефона, ей надоело повторять одно и то же: она не рвется ни в Европу, ни в Америку, не выйдет снова замуж за своих верных предыдущих, талантливых мужей и даже не станет спать с ними. Зачем начинать все снова-здорово, когда результат так предсказуем и маячит в ближайшем будущем, отнюдь не за высокими и далекими горами?
— Я хочу и буду жить так, как я живу! — заявила она матери в одном из последних телефонных разговоров.
— Откуда у тебя это аристократическое пренебрежение к деньгам и удобствам? — возмутилась мать, привыкшая к европейскому комфорту.
— О моем аристократизме тебе лучше знать! — отрезала Юля. — А потом, я здесь тоже сейчас неплохо зарабатываю. Самостоятельно! Я русский продукт!
И здесь мой любимый человек! Сколько еще можно вам всем объяснять?!
— Но этот любимый человек никогда на тебе не женится! — запричитала мать. — Зачем он тебе сдался? Женщине природой назначено выходить замуж и рожать детей! А он тебя поматросит и бросит! Ты что, не понимаешь этого?!
— Детей я еще успею! — сказала молодая и глупая Юлька. — А просто замуж я уже выходила! И больше так не хочу… Мне не нравится делать что-нибудь просто так!
— Что-то, по-моему, твой Любимый подъемный кран не слишком учитывает твои желания! — съязвила мать. — Это настоящий долгострой! Одна ты там только бегаешь на задних лапках и стоишь перед ним на цыпочках! — Не одна! — крикнула Юля. — К сожалению, вовсе не одна!..
Действительно, чем уж так президент магнитил женское внимание? Что было в нем такого особенного, заставляющего юных и не очень леди прирастать к нему почти моментально, пытаясь пустить корни на этой сухой, жесткой, неплодоносящей почве? Что заставляло их останавливаться рядом и замирать, мечтая о своем перемещении на совсем иные позиции? Что?..
Как будто, если они вдруг найдут ответ на этот вопрос, их жизни мгновенно изменятся, засияют другими красками, расцветут радостью и покоем…
Не расцветут и не засияют. Но им, глупым, нужны именно эти нерассветы и несияния.
10
Виталий Сушников заметил изменения в своем доме далеко не сразу А когда ему было их замечать?
Сутками на работе…
Сначала он был даже доволен, что Валентина перестала ныть у него над душой и занялась делом.
Однако через несколько месяцев он стал подмечать неладное. Стремление отнюдь не меркантильной и вполне обеспеченной им жены сидеть на работе допоздна, едва ли не ночевать в офисе настораживало. Валентина все слабее интересовалась домашними делами, почти забросила Таньку, полностью сдав ее на руки безотказных, даже обрадовавшихся этому обстоятельству бабушек. Потом Виталий стал все чаще наблюдать нехорошие глаза и скорбно, осуждающе поджатые губы тещи.
Губы сжимались не в его адрес. Этот адресок был быстро вычислен: любимая жена, красотка Валентина, прямо-таки созданная для любви и поклонения…
Виталий легко простил бы ей любые загулы — сам в этом деле не очень чист. Последняя глянувшаяся ему бабенка оказалась на редкость изящной в постели хорошо его понимающей и чуткой на ласки. Ну и что? Это ровным счетом ничего не меняло в его семейной жизни. Поэтому даже если Валентина и отклонится чуток не в ту сторону… С кем не бывает! Все мы живые люди… Валька — баба видная, издалека заметная и неглупая. У дур даже на хорошие романы ума не хватает. А эта если и загуляет, то вернется. Но обычным загулом здесь и не пахло… Надвигалась настоящая беда.
И Виталий задумался всерьез. Начал срываться в телефонных разговорах с женой, а потом наконец заявил, что они почему-то слишком давно отлучены друг от друга как супруги. И ему это перестает нравиться…
— Кто кого от себя отлучил? — рассеянно спросила Валентина. — Это как в детстве: ты первый начал!
Я просто присоединилась к тебе позже.
— Но сделала это чересчур охотно! — заметил Виталий. — Валюша, ты же видишь, как я вкалываю!
Для дома, для семьи! Выматываюсь без остатка… Но если бы ты хоть руку ко мне протянула!.. А ты, мало того что восприняла все как само собой разумеющееся, но, похоже, даже обрадовалась этому! Во всяком случае, мне так кажется…
Честная Валентина не стала отрицать очевидное.
— Тебе правильно кажется! — подтвердила она. — Поскольку я тоже сейчас донельзя выматываюсь, у нас идет момент становления, и у меня нет ни сил, ни времени протягивать к тебе руки!
— Ваш момент становления, по-моему, сильно затянулся! — с нехорошей интонацией заявил Виталий. — Это наводит на некоторые подозрения и размышления! И подходит мне все меньше и меньше…
— Размышляй сколько угодно и подозревай в свое собственное удовольствие! — отрезала Валентина. — Вольному воля! А у меня дела!..
Угораздило же Виталия пристроить жену в эту дурацкую, скользкую фирму «Обольщение» с подзаголовком «Тарасов и Ко»… Вообще-то она именовалась всего-навсего банальным «Шармом», но многие называли ее иначе. И отдать туда свою красавицу Вальку?!. Вальку, возле которой на всех пляжах мира загорелые качки тотчас становились бледнолицыми шалыми братьями, едва увидят ее в купальнике… Да Виталий просто последнего ума лишился, если отпустил ее из дома в эту проклятую бельевую фирму!..
Где сама пресловутая аура, как теперь принято говорить, способствует всякой любовной заразе, заботливо распространяющей вредные флюиды! Это паршивая, грязная среда! Все эти «тонги» и «боксеры», «балкончики» и «пуш-апы»…
О чем же он думал раньше?.. Да ни о чем! Потому что раньше на его строгую красу ненаглядную никакие атмосферы не действовали. Он хорошо изучил свою правильную красавицу, не поддающуюся влияниям. Она всегда жила сама по себе, чуточку отстранение, неподвластно… И вот вам пожалуйста…
Теща горько поджимала губы…
Что случилось с его тихой, размеренно и продуманно живущей, такой уютной и домашней Валентиной?!.
Первый камень в эту тихо дремлющую заводь, как ни странно, бросил Роман, популярный фотограф, специализирующийся на съемках топ-моделей в купальниках и пеньюарах. Его знали все фирмы по продаже женского белья. Вечно обвешанный аппаратурой и юными, подающими большие надежды модельками, желающими потрудиться во славу нескольких эфемерных кусочков ткани. Роман в неизменных джинсах, кроссовках и легкой курточке производил впечатление никогда не унывающего профессионала-работяги, не обращающего внимания на характер своей деятельности. Полураздетых моделек он воспринимал как липы под окном своего дома и спокойно объяснял костром горящей от его разъяснений молоденькой секретарше Тамаре:
— Ты меня попусту не разыскивай! Дома я почти не живу, а мобильник часто блокирован, поскольку снимать сиськи-письки и одновременно трепаться по мобиле я не в состоянии. Это сложновато даже для такого корифея, как я! Сам буду выходить на связь каждый день, не психуй! Шефу нежный привет! Пусть обзаводится новыми трусишками! Я девок во всей его коллекции уже раза по три отщелкал!
Именно Роман, заявившись однажды по делам к Тарасову, неожиданно впился глазами в Валентину.
— Вы прятались от меня раньше? — с любопытством спросил он, окинув Валю оценивающим взглядом фотомастера.
— Я просто здесь не так давно, — попыталась оправдаться Валентина, не понимающая сути вопроса.
— Ну и ну! Да вы просто находка! — продолжал Роман, все так же назойливо изучая Валентину. — Вот вас и надо снимать! Темка! — закричал он, распахивая дверь в кабинет президента. — Ты что же скрывал от меня такую роскошную женщину?