— Счастье, что соседские куры забредают ненароком. Тут уж Шарик кидается так, что цепь стонет. А лает! Ужас наводит на всю округу. — Канатчиков поднял кольцо, болтавшееся на конце цепи, прикрепил к проволоке, протянутой вдоль забора.
Шарик неохотно поплёлся к конуре, опустив лохматую голову и поджав хвост.
Мария Петровна смеялась. Потом покопалась в корзине, достала пакет в серой бумаге.
— Получайте. Двадцать прокламаций. Это Воеводину для завода Гантке… Ещё десять номеров «Искры». -Мария Петровна прищурила глаза и добавила: — Газету нужно беречь, отдавать только в надёжные руки. Денег нет. Бумаги нет. С типографией туго…
Воеводин понимающе кивнул головой, запрятал свёрток в пахучие стружки, но огорчения своего скрыть не сумел:
— Что так мало?
— Неприятность. Дали одному молодцу, свёрток с литературой оказался в полиции.
— Провокатор?! — насторожился Воеводин.
— Нет, стечение обстоятельств.
Воеводин почесал затылок. Вздохнул.
— Показывайте, что придумали. Кстати, тут двадцать рублей на материал. Знаю, что мало. — Мария Петровна не дала возразить Канатчикову. — Денег нет! Касса пустая! Завтра в Коммерческом клубе вечер. Наверняка соберём. Тогда и вам выделим. А пока говорить не о чем.
— Так от вечера до вечера и тянем… — досадливо заметил Канатчиков. — Да, о событиях в Народной аудитории слышали?
— Были в Народной аудитории? — удивилась Мария Петровна.
— Мне как хозяину посещать богопротивные вечера не полагается, а вот Воеводин целый вечер там проторчал.
— Ну уж вечер… На заводе дамы-благотворительницы раздавали билеты. Ребята наши сначала не хотели идти, но мы уговорили. Концерт длинный, скучный. Кто-то начал шутить, что, мол, пора бы скрипачу перепилить скрипку. А дамы млели, глаза закатывали от восторга. — Воеводин рассказывал обстоятельно. — Потом мы не выдержали, сбежали. Поднялись на второй этаж в библиотеку. Стали толковать о заводских делах, пустили по рукам прокламации о стачке ка заводе Гантке. Слышим, концерт закончился. Народ повалил в буфет. Мы и надумали… Закрыли поплотнее дверь да как грянем: «Вставай, поднимайся, рабочий народ!»
— Вот так концерт! — довольно заметил Канатчиков.
— Распорядитель с белым бантом влетел как угорелый. Замахал руками, обманули, мол, его доверие. Дружок мой с завода Берга двинулся к распорядителю вечера, — тот ему ровно до пояса — смех! Попятился сей чин испуганно, бочком, бочком — и в дверь. Опять загудела железная лестница. Городовой! Тонкий, худой, глиста в обмороке. Только и виду, что одна шашка. «Что за песни?» — прошипел гусаком. Я дурачком прикинулся: «Где, мол, песни? Ничего не слышу». Даже руку к уху приложил. Тут откуда-то студенты, я к ним: «Господин городовой какие-то песни услышал!» Те удивлённо развели руками, мол, ничего не слышали. Городовой аж позеленел от злости. «Доложу по начальству… Вызову наряд!» — и засеменил вниз по лестнице. А братва вывалилась на балкон, поёт. Так, с песнями, и спустилась в зал. Меня осенило — снять шапку и по кругу: «Пожалуйста, деньги для бедных студентов». Народ смекнул, и полетели денежки осенними листочками. Тут мне пора и честь знать.
— Нельзя так рисковать, деньги нужно сразу было вынести! — вставил Канатчиков, как бы объясняя Марии Петровне.
— Понятно, а обидно. Выхожу на улицу, а навстречу катят фараоны. Впереди всё тот же комар тонконогий. Постоял я, посмотрел, как из подъезда аудитории начали выволакивать ребят. Первыми — с завода Берга. Студенты кинулись выручать, и их подхватили. — Воеводин от досады сплюнул. — А мне ввязываться нельзя. Деньги на руках.
— В какую часть отправили? Может, удастся помочь? — заметила Мария Петровна.
— В первую часть на Немецкую. Если бы не деньги — не утерпел. Не могу видеть, как братву запихивают в участок. — Воеводин тряхнул головой. — Сволочи!..
— Придёт время — покажешь кулаки, — примирительно заметил Канатчиков. — А пока потерпи.
— Держите деньги, Мария Петровна. — Воеводин подхватил полено, выбил кляп, достал узелок. — Для «Искры»… Пятьдесят шесть рублев и трехалтынный.
— Спасибо, друг! Спасибо! — Мария Петровна запрятала деньги на дно корзины. — А полено не легковато? — обеспокоенно заметила она. — Нужно вес сохранять.
— А вы попробуйте. — Канатчиков подкатил полено.
Мария Петровна нагнулась. Подняла. На щеках появился румянец. Сказала с укором.
— Жадничаете! Тайник хотите побольше сделать, а зря! Провалите при обысках и загубите такую идею. Вынимайте древесины поменьше. Вес. Вес не забывайте.