Ротмистр отстранил её. Мария Петровна стояла с непроницаемым лицом. Сверху лежало полено. Берёзовое, в чёрных разводах. Полено как другие. И всё же особенное… с искровскими листовками. Найдут — долгий арест… Ротмистр устало махнул рукой. На помощь бросился жандарм. Начал перекидывать дрова, выгребать щепки. Поленья покатились на кухню. Мария Петровна внимательно следила за обыском в чулане. Почему с такой тщательностью они там копаются?! Может быть, что-то им известно? Дрова загородили проход. Жандарм стал их выбрасывать в коридор. Берёзовое полено, то самое, в чёрных разводах, подкатилось к ногам Марфуши. Кухарка вскрикнула, отдёрнула ногу. В чулане крюками приподнимали половицы. И опять тревога — под половицами закопана литература. Получила её недавно, переправить в Солдатскую слободку не успела…
Ротмистр вылез из чулана, взглянул на часы. Обыск длится четыре часа.
— Заканчивай! — Ротмистр натянул перчатку, улыбнулся Марии Петровне. — Душевно рад, что всё благополучно. Разрешите откланяться!
— Думаю, что расстаёмся ненадолго! — Круто повернувшись, Мария Петровна пошла в детскую.
Мастерская «Пряток»
Тесовые ворота пахли смолой. Покосилась вывеска, вырисованная славянской вязью. Над калиткой болтался колокольчик. Сквозь редкую изгородь виднелся невысокий дом, столь обычный для городской окраины. Над домом раскачивался скворечник. Свежевыстроганный, как и дом.
Апрельский ветерок сгонял прошлогодние листья с дорожки, проложенной к дому. Краснели набухшие почки деревьев, выпуская крошечные листки. В глубине двора у разбросанных досок зеленела кустиками трава. У мастерской стояла подвода, на которую нагружали буфет.
Канатчиков, владелец мастерской, в холщовом фартуке помогал мастеровым увязывать покупку. Покупатель, приказчик в сапогах с калошами; осторожно подкладывал солому под буфет, боясь, как бы не повредили дорогой. Вздыхал, шумно торговался, хотя покупка ему явно нравилась.
— Десять целковых! Мать честная, десять! — Цепкие пальцы вновь и вновь приоткрывали крышку.
— А работы-то сколько, милой! — беззлобно отвечал Канатчиков. — Смотри, какие швы. А дверца! Играет! Цветочки словно живые. Материал сухой, простоит сто годов. Внукам пойдёт…
— Работа подходящая, но не денежки…
— Мне эти деньги на толкуне дадут с лихвой. Хочется удружить хорошему человеку. — Канатчиков провёл рукой по лакированной дверке.
Приказчик полез в карман поддёвки с двойным рядом пуговиц. Достал деньги, завёрнутые в платок. Подержав в потной ладони, отдал. Канатчиков попробовал кредитку на ощупь, посмотрел на свет. Послышался ржавый скрип запоров на воротах, и телега выехала на пыльную горбатую улицу.
Мария Петровна сидела на скамеечке у ворот. На ней потёртый сак и чёрный кружевной шарф. На коленях кошёлка с зеленью — петрушкой, луком. Она напоминала кухарку из хорошего дома.
— Скуповат, хозяин! Так всю клиентуру растеряешь. Торгуешься, будто скряга. — Мария Петровна покачала головой и неожиданно закончила: — Молодец!
— Такой уж народец навязался на мою душу! Лабазная крыса! Всё канючит, канючит! — . Канатчиков потрогал светлую ниточку усов. — Счастье, что заказы со стороны берём редко. Комитет работой завалил.
— Нет, со стороны следует брать. Непременно! Так конспиративнее, правдоподобнее. — Мария Петровна озабоченно спросила: — Готово полено?
— Завтра, милая хозяюшка, доставим! — Канатчиков кончил игру и, посерьёзнев, кивнул на ступенчатый костёр берёзовых дров. — Так, говорите, при обыске выручило поленце?..
— Выручило! Поэтому хочу запастись ещё одним. — Она хитро улыбнулась.
— Воеводин, спускай пса! — Канатчиков подошёл к калитке, навесил крюк.
Из конуры большими прыжками вывалился лохматый пёс и затряс тяжёлой цепью. Сонно зевнул, потянулся, шаром подкатился к Марии Петровне. Женщина отстранилась, засмеялась. Потрепала рукой по жёстким космам. Шарик прижал уши, отскочил и вновь вихрем налетел на Марию Петровну.
— Сами виноваты: испортили собаку! Никакой злости нет!
Пёс стоял на задних лапах, умильно крутил хвостом, тихо скулил. В зеленоватых с рыжими искорками глазах преданность, ожидание.
— Получай, разбойник! — Мария Петровна вынула из корзины кулёк с обрезками, критически взглянула на пса. — Больно толстоват, братец!
— Ну, опять баловство, — нахмурился Канатчиков. — Кругом собаки как тигры. Злые, поджарые А наш — карикатура на собаку!
— Зато видом берёт. Летит снежным комом, цепью гремит… Разорвёт! — Воеводин погрузил пальцы в собачью шерсть.