И я сама, и мои товарищи, все мы одинаково недоумевали тогда при таком внезапном решении «Ивана Николаевича».
И еще один характерный эпизод того времени невольно, по антитезе, мне вспоминается теперь.
Вскоре после «Ивана Николаевича» к нам приехал его заместитель «Павел Иванович» (Савинков, Б.В.). Радуясь каждому посетителю, а тем более таким, как оба эти шефа, мы всячески ухаживали за ними. Особенно старалась Саша. Ей всегда хотелось принять и накормить гостя возможно лучше. Накрыли на стол. Саша соорудила яичницу и подала ее прямо на шипящей сковороде. Увы! к великому смущению кухарки, она оказалась с какими-то черными и грязными разводами. Однако, все были довольны. Даже Савинков, избалованный изысканными обедами в первоклассных ресторанах, где он обычно устраивал явки, забывший о спартанском столе, каким пробавлялись мы, хотя жалел об отсутствии некоторых деликатесов, как вино и проч., вместе с остальными весело уничтожал свою порцию. Он провел с нами весь вечер и остался ночевать, хотя были те же разговоры, как и при «Иване Николаевиче». Но он взглянул на это, как на что-то само собой разумеющееся.
Савинков приехал к нам с тем, чтоб условиться со мной и «Семеном Семеновичем» о поездке в Москву. Он сказал, что к покушению на Дубасова все готово: выезды его установлены. Я должна ждать условной телеграммы, чтобы двинуться в Москву. Савинков указал мне, где и в какие часы я там его найду. Установил точно, какое количество динамита я должна захватить с собой.
Но тут возникло неожиданное осложнение. Таким решением очень огорчилась Рашель. Она давно томилась в ожидании работы, была лучше меня подготовлена и не хотела мириться с мыслью, что ей по-прежнему придется оставаться в бездействии, в этой монотонной конспиративной обстановке. Горе ее было так велико, что она у нас расплакалась. Я вполне признавала законность ее огорчения, и «Павел Иванович» решил, что первую очередь на участие в покушении необходимо оставить за ней. Савинков уехал.
Через несколько дней пришла условная телеграмма. Новая перемена! Из текста телеграммы было ясно, что ехать должна я и «Семен Семенович», а не Рашель.
Азеф аннулировал все распоряжения Савинкова.
Захватив с собой динамит и еще кое-какие принадлежности для снарядов, я выехала в Москву.
Глава II
Поездка в Москву
Члены боевой организации обычно во время своих разъездов не пользовались III классом, а предпочитали брать II и далее I. Кроме того, часто из-за спешности и по другим причинам пользовались экспрессами. В фешенебельной толпе пассажиров скорых поездов хорошо одетому революционеру было легче укрыться, к тому же эти классы предохраняли от излишних встреч и докучных разговоров, неизбежных при проездах в более демократической обстановке. Нам же, техникам, с багажом взрывчатых веществ, особенно был неудобен III класс с его теснотой.
Уже в Териоках я села во второй класс утреннего поезда, шедшего из Гельсингфорса. Мои вещи таможенный чиновник в Белоострове совсем не осматривал. «Семен Семенович», выехавший одновременно со мной, но занявший место в III классе, напротив, подвергся самому тщательному обыску. Осмотрели не только его вещи, но даже карманы пальто: «нет ли там контрабанды».
Остаток дня до вечера я провела в Петербурге, остановившись в каком-то скромном отеле на Невском.
Скорые поезда в Москву отправлялись в 9 и 10 часов вечера. В одном из них я заняла место в дамском купе II класса.
Дорога для меня оказалась тяжелой. Динамит я везла на себе, и у меня к вечеру началась мигрень. Близкое присутствие динамита вызывало у меня всегда сильную головную боль. Обычно, все работающие над динамитом болеют только первое время, затем он никакого действия не производит. Организм привыкает. У меня же оказалась какая-то особенная болезненная восприимчивость, которую до конца я так и не могла побороть. Головная боль с каждым разом, казалось, даже усиливалась, и в следующем, 1907-м, году мне пришлось из-за нее отказаться от этой работы.
Из боевиков, помнится, еще Савинков также страдал от динамита, и хотя ему не приходилось работать, как технику, но даже простое пребывание в комнате, где хранился, динамит, вызывало у него головные боли.