Объяснение всех неудач Б. О. в этот период и в следующий, вплоть до зимы 1906 г., пришло много позже.
Возвращаюсь к прерванному рассказу.
Из Москвы я проехала прямо в Гельсингфорс. «Иван Николаевич» немедленно же послал меня в Выборг разыскать Яковлева («Гудкова»), которого нужно было снабдить для покушения на Римана небольшим снарядом. С Яковлевым мы условились, что снаряд я провезу с собой, и после Белоострова, в поезде, передам ему.
Мне снова пришлось побывать на даче в Териоках. Там было все по-прежнему — тихо, спокойно, но еще грустнее чувствовали себя оставшиеся. Дачу намеревались скоро ликвидировать. Свое назначение, хотя и частично, она уже выполнила. Я взяла имевшийся у них небольшой готовый снаряд для передачи Яковлеву, а им оставила только что вышедшие две первые книжки «Былого».[106] купленные мной с нарушением всех правил конспирации в Петербурге, на пути из Москвы. В них был помещен материал о первомартовцах с их портретами. Нельзя было без волнения читать эти. первые книжки «Былого».
Уложив снаряд в свой ручной саквояж, я направилась в Петербург. В поезде, после таможенного осмотра в Белоострове, я передала снаряд Яковлеву. Однако, с Риманом боевую организацию также постигла неудача. Когда Яковлев, в форме офицера, явился на прием к Риману, он якобы чем-то вызвал подозрение и был арестован тут же в приемной.[107]
Приближалось открытие Гос. Думы, террористическую борьбу, по постановлению совета партии, решено было в период Думы временно приостановить. Покушение на Дубасова было последним.
Глава IV
К характеристике Азефа
Лето 1906 года я провела на даче в Финляндии, в знакомой семье. Несколько раз за лето «Иван Николаевич» наведывался к нам на дачу. Приезжал и один, и со своей женой, Любовью Григорьевной. До сих пор мне приходилось встречать и наблюдать его исключительно в конспиративной деловой обстановке. Как я уже писала, мое знакомство с ним началось еще в 1902 году. Это было как раз в такой момент, когда все связи петербургской организации, да и по России, сосредоточивались в руках «Валентина Кузьмича». Мне тогда предложили с ним познакомиться, как с центральной фигурой организации. Благодаря такой рекомендации, я уже заранее отнеслась к новому знакомому с полным доверием. Свидание наше состоялось в квартире Лидии Павловны Бзерской. Она в то время имела зубоврачебный кабинет на Невском проспекте, где-то около Николаевской. Ее квартирой, как местом свиданий, с.-р. широко пользовались. Кабинет зубного врача, да еще на людном Невском, представлял много удобств в конспиративном отношении.
Придя к Лидии Павловне в назначенный час, я застала там уже ожидавшую меня старую знакомую с.-р. М. О. Лебедеву. Именно она и желала познакомить меня с Азефом. Скоро появился господин, наружность которого меня сразу озадачила. Она резко не соответствовала обычному типу революционеров. Плотный, слегка сутулый, с короткой шеей брюнет, с толстыми губами, низким лбом. Какое-то широкое, каменное, точно налитое лицо. Внешность ростовщика, биржевого дельца. Одет в цилиндр и модное пальто. Сколько ни всматривайся, не найдешь ни одной черты, свойственной русскому интеллигенту. Но ошибки не могло быть, это тот самый «Валентин Кузьмич», который пользуется таким доверием всех старых с.-р.
Разговор велся тоже в тоне, не смягчавшем внешнего впечатления. Он сказал, что знает меня уже по отзывам, что ему удобнее иметь дело со мной непосредственно, чем сноситься через других лиц.
— Ну, а как же вы? Ведь, в нашем деле и к веревочке надо быть готовой… — прибавил он, и при этом провел своей пухлой рукой по короткой шее.
Как-то после его ухода я нe могла собрать своих мыслей. Стоя у окна, не оправившись от тяжелого впечатления, я проводила взглядом удалявшуюся по панели грузную, неуклюжую фигуру своего нового знакомого.
Этот жест рукой «Валентина Кузьмича» мне припомнился потом в жандармском управлении, на Тверской улице. В 1903 году после ареста меня тотчас же привезли на допрос к Трусевичу.[108] Он был тогда прокурором при жандармском управлении и специализировался по делам партии с.-р. Улыбаясь галантно, он сказал мне:
— А вы приложили ручку к такому делу, за которое полагается веревочка… — и для большей ясности тоже провел рукой по шее.
106
«Былое» — первый в России легальный историко-революционный журнал, большая часть материалов которого была посвящена народническому, в особенности народовольческому движению. Журнал имел огромный успех, расходясь невиданным для того времени тиражом 27–28 тыс. экземпляров.
107
Полковник лейб-гвардии Семеновского полка Н. К. Риман стал объектом покушения как один из руководителей подавления Московского восстания в декабре 1905 г.; по-видимому, террориста постигла неудача в связи с плохим знанием субординации; явившись на прием к Риману в форме гвардейского офицера и отрекомендовавшись князем Друцким-Соколинским, Яковлев, не застав Римана, оставил свою визитную карточку. Это было нарушением этикета — младший по званию не мог оставлять визитную карточку старшему. Предупрежденная Азефом о готовящемся покушении охрана быстро установила, что «Друцкой-Соколинский» не тот, за кого себя выдает и при повторном посещении Римана через несколько часов в тот же день Яковлев был арестован.
108
Трусевич Максимилиан Иванович (1863-?) — товарищ прокурора Петербургской судебной палаты, затем директор Департамента полиции в 1906–1909 гг.