Один из излюбленных мотивов, повторяющихся в разных произведениях Анны Петровны, - здание петербургской Биржи на стрелке Васильевского острова, монументальные колонны, сквозь которые открывается вид на самые знаменитые здания города. В Тюменском музее изобразительных искусств хранится оттиск с цветной ксилографии Остроумовой "Петербург. Вид на колонны Биржи и Петропавловскую крепость". Почти два года назад в музее прошла выставка графики художников объединения "Мир искусства", где демонстрировалась не только эта гравюра, которую тюменцам изредка случалось видеть и прежде, но и другие работы художницы.
Путешествуя по Европе, Анна Петровна стремилась запечатлеть красоты иноземных городов. Тюмени достались два итальянских пейзажа: на одном изображена вилла папы римского, на другом - ночная Венеция, где, катаясь с Лебедевым на гондоле, Остроумова впервые поняла, что влюблена. Но куратору выставки искусствоведу Ирине Яблоковой больше всех по душе трогательно тонкий акварельный пейзаж художницы: "Он очень трепетный, нежный и немного выпадает из привычного восприятия творчества Остроумовой-Лебедевой". Небо в сероватых разводах, сельская дорога, церквушка с покосившееся маковкой среди высоких деревьев...
Занявшись акварелью, которая слывет техникой трудной и капризной, Анна Петровна сполна проявила свое дарование живописца. Все тот же Бенуа: "В акварелях она радует глаз свободой мазка... ее вещи блещут чарующими переливами и созвучием красок, необычайно остро подмеченных на натуре". Если в гравюре Остроумова была пейзажистом, то акварель позволила ей раскрыться как мастеру портрета. В Русском музее хранится созданный ею портрет поэта Максимилиана Волошина. Из прочих особенно хороши портреты писателя-символиста Андрея Белого, художницы Елизаветы Кругликовой, оперного тенора Ивана Ершова.
Коллеги-художники, в свою очередь, брались изобразить саму Остроумову. В 1899 году ее нарисовал Валентин Серов. Юная Остроумова сидит, откинувшись в кресле и положив руки на подлокотники. Через два года Сомов создал обстоятельный живописный портрет, находящийся сейчас в Русском музее. Этот портрет, на котором художница изображена задумчивой и меланхоличной, совсем не похож на беглый рисунок, сделанный почти десять лет спустя: лукавый блеск чуть опущенных глаз, сильное, лучащееся жизненным задором лицо... К этому времени Остроумова была уже замужем. Два года ей пришлось дожидаться развода Лебедева с первой женой, и вот в 35 лет она пошла под венец, и страх за судьбу своего творчества ее не остановил.
Наверное, она была счастлива в эти годы: любимый город, любимое дело, любимый человек рядом, и так много еще впереди. Гравюра на дереве как нельзя точно отвечала ее характеру. "Я ценю в этом искусстве невероятную сжатость и краткость изображения... беспощадную определенность линий... - писала Остроумова-Лебедева. - Сама техника не допускает поправок, и потому в деревянной гравюре нет места сомнениям и колебаниям". Перед первой мировой войной ее творчество достигло истинных высот. Искусствоведов восхищают невские перспективы художницы, поэтичность и экспрессия природных ландшафтов, изысканность и строгая выверенность деталей.
Работы Остроумовой - это еще и памятник Петербургу, которого больше нет. Необычайной силой воздействия обладает скупая по колориту цветная ксилография "Дворец Бирона и барки", изображающая закат на Крюковом канале: по берегам лежит снег, темное небо озарено последними отсветами вечернего зарева, которое отражается в тяжелых, будто остекленевших водах, за мачтами сгрудившихся у пристани судов виден ныне не существующий двухэтажный дом, бывший когда-то резиденцией фаворита императрицы Анны Иоанновны.
В воспоминаниях Остроумовой-Лебедевой трудно отыскать хвалы Петербургу - свою страсть к городу она выражала в творчестве, снова и снова воссоздавая его черты, неповторимые в каждый момент времени. Но о гравюре говорила много и с удовольствием. "Как прекрасен бег инструмента по твердому дереву, - восхищалась художница. - Доска так отшлифована, что кажется бархатной, и на этой блестящей золотой поверхности острый резец стремительно бежит, и вся работа художника - удержать его в границах своей воли".