И Зоя опять засмеялась. Вовсе не зло. И не печально. И безо всякой издевки. А легко и весело: мол, бывает же такое!
II
КАК МЫ С ПЕТРОВОЙ РАЗГОВОРИЛИСЬ
Встретились мы с Зоей на автовокзале. Сидел на одной скамейке и ждали, как оказалось, один автобус. Соседка моя была налегке — с одной небольшой сумкой. И я подумала, что она в командировку, хоть и видела: не походила она на москвичку из тех, которые в командировки ездят. Но мало ли…
Дело даже не в том, как она была одета: серого пуха косынка, небрежно повязанная под подбородок, и темное пальто джерси, каких уж давно не носили в столице молодые женщины, — просто взгляд у нее был не столичный. И даже не взрослый женский: знаете, этот вечно озабоченный взгляд, когда про себя считают, что еще не купила, не достала, не посетила, не сделала… У этой, в джерси, были глаза любознательного ребенка. Путешествующего доброго ребенка, которому все интересно вокруг, все занимает просто так, само по себе.
Она вертела головой туда и сюда, отчего косынка ее съехала на затылок с гладко зачесанных назад темных волос.
Встретив ее взгляд, я ей улыбнулась — это было легко — и спросила, не в командировку ли она.
— Ой, что вы! Я у сестры гостила. В отпуске была. Еду домой в…
Она назвала старинный город в Псковской области. Тут же и спросила с вызовом, с задором, будто предлагая поиграть:
— А вы почему подумали, что в командировку?
— А вещей, сумок с вами нет!
— Ой, я так и догадалась, что из-за этого! — Очень довольная, она рассмеялась. Игра ей удалась! — Да что ж, всего не укупишь, — махнула она рукой на чей-то громоздкий багаж. — Да и нельзя мне надрываться: недавно после операции.
— После операции у сестры отдыхали?
Но опять рассмеялась моя соседка: опять, оказалось, я маху дала…
— Да уж, такой был отдых, — она сокрушенно покачала головой, — если хоть одну ночь насквозь проспала, так спасибо… Нет, я ездила сестренке помочь, племянницу понянчить. Что она — сестренка… Сама ребенок: девятнадцать лет. Ничего не знает, не умеет. А муж — военный, все время в разъездах. Да еще и ребеночка в роддоме стафилококком заразили. Малышка вся в нарывах, плачет день и ночь. Вот я и взяла отпуск. Передышку дала сестренке. Она хоть отоспалась. Да и научила ее тому, сему…
— Значит, у самой отдых пропал?
— Подумаешь! Дома отосплюсь. Мне на пользу пошло. А то было толстеть начала.
III
О МУЖСКОМ И ЖЕНСКОМ РОДЕ
— Что-о-о, легкая работа?! — Она повторила мой вопрос с наигранным ужасом. — Да знаете ли, какая наша работа? У нашей профессии есть только один род — мужской: штукатур! Ну-ка скажите в женском роде! Ну вот как вы меня назовете по профессии, а? Штукатурка? Ха-ха-ха! Может, штукатурша? Так это, значит, жена штукатура!
Она вовсю веселилась. Темные глаза, белые ровнехонькие зубы так и блестели.
— А вот вы знаете ли, — понизив голос, с тихим вдохновением сказала она, — что до революции не было женщин штукатуров? А в других странах и теперь нет! Только мужчины. Я бывала в Румынии, в Венгрии, в Италии — везде спрашивала. Нет! — говорят. Да еще и удивляются: «А неужели у вас есть штукатуры — женщины?!» А я-то вот она, господа-товарищи! А они: «Ну-у не скажите! Женщине это не под силу!!» Видали? Женщине не под силу! Вы в нашем городе раньше бывали? Не впервой едете? Значит, видели и музей наш, и военный мемориал, и гостиницу, и горбольницу… Да что там, почти весь новый город, новостройки — наша работа. И внутри, и снаружи. И вся — в мужском роде! — И рассыпалась, рассмеялась, словно припомнила что-то еще более смешное. — Знаете, — она почти зашептала, — у нас только болезни разные в женском роде: воспаление придатков, опущение матки, грыжи разных фасонов… Ну, правда, грыжи, они и у мужчин… Да… Хорошо, я отстрелялась вовремя: детей родила до всей этой штукатурки. Механизация, говорите? Она у нас такая… Чем ждать, лучше пуп рвать… Да к тому ж характер у меня… Беспощадный…
И тут опять моя попутчица расхохоталась, рассыпалась… И объяснила:
— Это вспомнила я… Ой, не могу! Вспомнила, как из-за своего характера льготу на Италию потеряла… На путевку…
IV
КАК ПЕТРОВА ЛЬГОТУ ПОТЕРЯЛА
Но тут подали наш автобус, замечательный новехонький «Икарус», и началась посадка.
Мы с Зоей Петровной кого-то там попросили обменяться местами и уселись рядком, чтоб без помех продолжать наше знакомство. Дорога предстояла дальняя, долгая. Угнездились мы в мягких глубоких креслах.