Центром средоточия таких оригинальных отношений стал Индийский субконтинент. Ещё в древнем индийском эпосе «Махабхарата» упоминаются девушка Джатила, вышедшая замуж за семерых мудрецов, и царица Драупади, состоявшая в браке с пятью братьями Пандавами. В «Ригведе» десять богов грома и ветра являются мужьями единственной богини – повелительницы молний Родаси.
Спору нет, царица Драупади и богиня Родаси выглядят типичными олицетворениями матриархата, если не принимать во внимание, что оба персонажа – мифические. Реальная же полиандрия не вполне напоминает идеальное царство женщин, оживлённое в исторических реконструкциях Моргана и Бахофена.
Нетрудно заметить, что даже в индийской мифологии в создании полиандрической семьи участвуют не любые, набранные по произволу хозяйки дóма, понравившиеся ей мужчины, но родные братья. Этот же принцип, как правило, воспроизводится в многомужеских браках Индии, Непала, Шри-Ланки, китайского юго-востока и Тибета. А в подобных обстоятельствах, несмотря на то, что обладательница целого комплекта супругов получает богатые возможности для манипуляции любимыми мужчинами, наибольшими претензиями на лидерство в семье всё-таки обладает старший брат. Женщина располагает большой властью внутри дома (что, впрочем, знакомо нам и по примерам из жизни вполне патриархальных обществ), но за дверями дома, во внешнем мире, административные функции исполняют мужчины. Это типично и для народа мосо из китайской провинции Юньнань, и для непальских шерпов, и для тибетцев, и для обитателей индийских территорий Ладакх и Раджастхан. Так что даже в отношении полиандрических семей можно говорить только о локальном матриархате, не выходящем за стены супружеских жилищ.
Только выживание, ничего личного
Демографы сходятся во мнении, что многомужество не столько отражает распределение власти между мужчинами и женщинами, сколько выступает продуктом жёсткой экономической необходимости. Большинство принявших такую практику этносов проживает в Гималайском регионе, где скудные почвы и суровый климат сдерживают рост народонаселения. Все пригодные для земледелия и скотоводства участки строго поделены, и, если число пользующихся ими едоков из поколения в поколение начнёт расти – потомки обречены на голод, страдания и смерть. Поэтому в брак вступает только старший сын, только он выступает наследником дефицитной земли и только его единственная жена рожает едоков следующей генерации. Младшим же сыновьям предоставляется альтернатива: пострижение в монахи либо присоединение к семье старшего брата в качестве второго, третьего, – или сколько их там наберётся? – мужа его единственной супруги. Сколько бы поклонников в её «мужском гареме» не появилось, всё равно больше одного чада в год она на свет не произведёт. Тем же женщинам, которым не посчастливилось выйти за старших братьев и стать вместе с ними основательницами полиандрических семей, достаётся незавидная участь «вековухи».
Как видим, в данном случае институт многомужества регулирует численность, а не власть. В какой-то степени это справедливо и относительно многожёнства – оно распространялось у тех народов, где, напротив, было необходимо быстро нарастить население, восстановив его после военных потерь. Уцелевшие после боевых походов мужчины брали в супруги двух и более жён, чтобы обеспечить деторождение у тех женщин, кто не дождался своих суженых. Похожие события происходили и после завоевания новых земель: разгромив противника, победители присоединяли женщин покорённой территории к своим гаремам. Именно таким образом арабы, бывшие до Мухаммеда довольно малочисленным народом, обитавшим на сравнительно небольшой территории аравийских пустынь, смогли буквально за полтора века превратиться в великую нацию, расселившуюся на огромных пространствах от Атлантики до Евфрата. В то время каждый аравийский воин обретал нескольких спутниц из числа женщин покорённого Египта, Сирии, Ливии, Междуречья и Магриба, оставляя после себя бесчисленное потомство, говорившее на арабском языке и поклонявшееся Аллаху. В таком случае, как мы видим, задачи демографического роста напрямую увязывались с вопросами семейной власти: одержавшие верх на поле боя – и на супружеском ложе вели себя аналогично.