Так отважная женщина ввела своего венценосного супруга в историю, когда он мог запросто кануть в Лету. Кем стал бы Юстиниан без супруги? Пополнил бы длинный ряд исторических неудачников, недостойных внимания потомков. А с ней вместе он персона номер один, олицетворяющая империю Константинополя. Не случайно на прославленной фреске Софийского Собора, памятной многим ещё из школьных учебников, Юстиниан и Феодора изображены равными.
Феодора – императрица Византии
Приведённый выше самый беглый и точечный обзор необъятного поля женской политической деятельности убеждает нас, что «лидеры в юбках» не раз изменяли судьбы народов, выступая как в официальном статусе правителей и полководцев, так и в роли «серых кардиналов», пользующихся особым доверием государственных руководителей.
И всё же, сколько бы мы ни говорили о бесконечном разнообразии типажей и характеров представительниц прекрасного пола, проявивших себя на политическом Олимпе, нам не удастся избежать вечного обобщающего вопроса: так были всё-таки женщины лучшими руководителями, чем мужчины или нет? Оказались принятые или пролоббированные ими решения более эффективными при сравнении с решениями сильного пола? И если можно дать положительные ответы на эти вопросы, то всегда ли и во всём ли женщины-руководители оказывались лучше, а их решения эффективней? Или речь можно вести только об определённых направлениях и сферах, где женщины, как правило, искуснее мужчин?
Прежде чем перейти к череде биографических иллюстраций, позволяющих читателю самостоятельно искать ответ на поставленные вопросы, посмотрим – что же говорят на этот счёт современные социальные и психологические исследования, посвящённые проблеме гендерных различий в управлении?
Рисковать или беречь?
Если существуют женские и мужские подходы к управлению, их корни следует искать в глубинных особенностях психологии двух полов.
Насколько велики психологические различия между мужчинами и женщинами?
В современном мире сама постановка вопроса может звучать рискованно. Этот жаркий спор давно уже вынесен за пределы академических кафедр. Для кого-то отрицательный ответ превращён в политическое знамя, в символ новой веры, а ослушники и еретики подлежат чуть ли не святой инквизиции. Самые ярые апологеты этой своеобразной новой религии настаивают на отсутствии психологических различий между полами с такой же яростью, с какой, вероятно, их последователи будут вскоре настаивать на отсутствии различий внешних и физиологических. Оставим же их наедине с их собственным фанатизмом и обратимся к специалистам, которые, хотя и дискутируют о масштабах пресловутых различий, но единодушно сходятся во мнении, что такие различия существуют.
И они – не столько результат воспитания каждого из нас в рамках определённой гендерной модели поведения, сколько продукт чрезвычайно долгой, даже не многовековой, а скорее – миллионолетней эволюции, восходящей к давним, первобытным истокам человеческой природы.
Так уж получилось, что из двух полов только женщины наделены способностью рожать. Точно так же они и только они одарены чудесной возможностью кормить ребёнка грудным молоком. Отрицать эти особенности невозможно даже с самых ультрареволюционых позиций.
Именно поэтому женщине-матери не было никакого резона становиться охотником. Беременная не имела права рисковать плодом, с копьём в руке преграждая дорогу мамонту. Кормящей с младенцем на руках – не с руки защищать охотничью добычу от стаи разъярённых гиен. Ставить на кон свою жизнь ради пропитания рода, вступать в схватку с дикими животными – столь опасное занятие всегда было долгом мужчин, не обременённых детьми.
Возможно, в каких-то племенах и находились амазонки, презирающие эти правила и вступавшие на охотничьи тропы наравне с мужчинами, а то и впереди мужчин. Однако такие отчаянные мамочки имели бóльшие шансы погибнуть сами и погубить своих потомков, то есть не передать гены воительниц и охотниц по наследству. Напротив, рискованные охотничьи инстинкты у мужчин не угрожали продолжению рода – даже если значительная часть ловцов дичи погибала от бивней мамонта или клыков пещерного медведя, то при определённой свободе нравов, неизбежной в первобытных условиях, и тех немногих уцелевших в схватках представителей сильного пола было достаточно, чтобы забеременели все женщины. Когда мужчины смелы и отчаянны – и племя будет с мясом пойманных зверей, и род не прервётся. Когда же мужчины чересчур робки – и племя останется голодать, и для продолжения рода никакой очевидной пользы. Зато, чем осторожнее и осмотрительнее вёл себя прекрасный пол – тем надёжнее сохранялись женские жизни и тем больше младенческих голосов оглашало пещеры предков. Семьи дерзких добытчиц вымирали, семьи сдержанных домохозяек умножались и наполняли Землю. Племенам амазонок просто не оставалось места в природе – они закономерно должны были уступить место тем человеческим сообществам, где в охотничьих вылазках рискуют только мужчины, а женщины хранят очаг и берегут детей.