Декабризм как социально-нравственное явление оказал глубокое влияние и на женщин России, положив начало их самосознанию, формированию новой женской личности. На первом этапе русского освободительного движения (1825-1861 гг.) женщины не выступали в качестве активной борющейся силы, не были борцами в современном понимании этого слова. Однако именно тогда женщины включились в общественную жизнь страны и именно декабризм пробудил в них гражданскую активность, мужество, энергию, раскрыл их лучшие, душевные качества, готовность к самопожертвованию, неисчерпаемый запас любви и участия к жертвам насилия.
Олицетворением формировавшейся новой женской личности стали декабристки - жены, сестры, матери революционеров, пошедшие против царской воли и тем самым бросившие вызов официальной России. Восстание декабристов и особенно его разгром усилили раскол в русском обществе: его реакционная часть поддержала и одобрила жестокую расправу царизма, передовые люди проявили сочувствие восставшим. Власти усиленно распространяли свою версию о восстании 14 декабря и последующих за ним событиях, из которой следовало, что взбунтовалась шайка "мальчишек", "злодеев". Но в стране, начиная с самого момента выступления на Сенатской площади, нарастала волна активной поддержки революционеров. Советские исследователи собрали и изучили факты проявления сочувствия декабристам в кругу оппозиционного дворянства и офицерства, в крестьянской и рабочей среде5. Всякое проявление сочувствия декабристам рассматривалось властями как антиправительственный акт, усердие же при их осуждении поощрялось. Тогда-то появились, по словам Герцена, "дикие фанатики рабства, одни из подлости, а другие хуже - бескорыстно"6.
В такой обстановке с первых же часов и дней после 14 декабря активная позиция декабристок, казалось бы не выходящая за естественные пределы личного, родственного участия, становилась важным фактором общественной жизни страны. Женщины первыми открыто выразили сочувствие опальным и начали бороться за них, пуская в ход все дозволенные и даже недозволенные способы: деньги (для подкупа стражи), родственные связи, влиятельные знакомства, прошения "на высочайшее имя"... Надо было обладать немалым гражданским мужеством, для того чтобы пойти против воли самодержца и мнения большинства.
В 1925 г. Б. Л. Модзалевский опубликовал документ из архива III отделения-"Донесение тайного агента о настроении умов в Петербурге после казни декабристов" 7. В нем сообщалось: "Казнь слишком заслуженная, но давно в России небывалая, заставила, кроме истинных патриотов и массы народа, многих, особливо женщин, кричать: "Quеllе hоrreur! еt avec quelle precipitation"[1].
Доносчик разделял возмущавшихся женщин на три "разряда". В первый из них попали "ста двадцати одного преступника жены, сестры, матери, родственницы, приятельницы еt 1еs amies des leurs amies"* . В два других - дамы из "больших кругов", презрительно определяемые агентом как "пожилые мотовки" или красавицы, потерявшие надежду "успеть" у самодержца...8.
Декабристки в большинстве получили воспитание, основанное, прежде всего, на уважении к гуманистической традиции XVIII в. Ведь те же учителя, что обучали будущих декабристов, толковали юным девицам о Вольтере, Руссо, Гете... Как ни далеки были эти женщины от понимания декабристских идеалов и участия в заговоре, задолго до 14 декабря они стали как бы соучастницами мужчин, приобщившись к освобождающему Просвещению.
Помимо уважения к гуманистическим, просветительским традициям XVIII столетия юным дворянкам внушались христианские идеи любви и всепрощения, верности старинным устоям. Власти, конечно, приветствовали эту выгодную для них идеологию. Испокон веков, даже в эпоху полного порабощения женщины, христианское подвижничество и благотворительность были двумя сферами ее деятельности вне семьи. Но тем труднее было властям, когда декабристки, ссылаясь на основы христианской морали, защищали свое право на сочувствие и поддержку "падших".
Как уже говорилось, "гроза двенадцатого года", ставшая эпохой в жизни России, явилась значительным этапом в формировании декабристской идеологии. Марии Раевской, будущей жене декабриста С. Г. Волконского, дочери прославленного генерала, героя 1812 года, было тогда только семь лет. Елизавете Коновницыной (в замужестве Нарышкиной), дочери другого героя Бородинского сражения, едва минуло одиннадцать. Но дочери и сестры участников Отечественной войны вместе со всеми пережили то время особого подъема национального самосознания и патриотизма, под влиянием которого складывались их понятия о чести, любви к родине.